— Где?
— В великой киве в Чако, в том месте, которое вы называете Пуэбло-Бонито.
Кристи посмотрела на Кейна. Тот кивнул.
— Я знаю эту киву, — сказал он. — Но почему там и почему завтра на рассвете?
В первый раз Юнис посмотрела на Кейна. По ее лицу нельзя было прочитать, о чем она думает.
— Почему… — начала Кристи, решив, что Кейну Юнис не ответит, но та уже заговорила.
— Рассвет священен, — просто сказала она. — И великая кива священна. На рассвете в великой киве Смотрящей На Солнце открываются все секреты.
— Мы будем там, — сказал Кейн.
Выражение лица индианки было бесстрастным, но Кристи была уверена, что той понравился Кейн.
— Хорошо, — сказала Юнис.
Она посмотрел мимо белых людей на пустыню, словно видела там что-то, доступное только ей.
Кристи почувствовала, что Кейн легко тронул ее за плечо, и поняла, что она невольно глядит в ту же сторону, что и Юнис.
Кристи не знала, сколько времени она простояла в забытьи, глядя на пустыню. Когда она очнулась, Юнис ушла, а Кейн по-прежнему держал ее за плечо.
Налетел ветер, играя с рыжими волосами Кристи, нашептывая ей древние, древние тайны…
— Ты был прав, — тихо сказала Кристи. — В ветре пустыни действительно есть покой.
Фургон свернул с узкого асфальтированного шоссе на посыпанную гравием дорогу, и шины беспечно зашуршали по камешкам. Этот звук заставил Кристи очнуться от полусна и оглядеться вокруг.
Дорога была незнакомой.
— Где мы? — спросила она.
Кейн показал рукой на север.
— Видишь те белые горы вдалеке? — спросил он.
Небо над ними казалось ярко-голубой опрокинутой чашей. Кристи сначала ничего не увидела, кроме редких белесых облаков на ослепительно-голубом фоне.
— Вон та гряда на горизонте? — наконец разглядела она горы.
— Это горы Сан-Хуан, — сказал Кейн. — Северная граница.
— Граница чего?
— Империи анасазей. Мы сейчас приближаемся к ее центру.
Кристи снова посмотрела на горы, снежные вершины которых ярко горели на солнце.
— Далеко до них? — спросила она.
— Около ста тридцати миль.
— Значит, империя древних анасазей была всего в несколько сот миль шириной?
— Для них она не была маленькой. Для них этот мир был полон духов и тайн.
Чем дальше они ехали, тему каменистее становилась земля. Кедровые леса попадались все реже, все больше голой, потрескавшейся земли или просто камней.
— Я думаю, жизнь древних анасазей была трудна, — сказала Кристи после долгой паузы. — Короткое лето, сельскохозяйственные работы расписаны не по дням, а по часам. Суровые ветры. Летом испепеляющая жара, зимой сильные морозы. То дожди не хуже Всемирного потопа, а то ни капли.
Дорога становилась все уже и петляла между камней, словно вела в никуда.
— Ты уверен, что знаешь, куда лежит наш путь? — спросила Кристи.
— В обычном смысле или в философском? Кристи рассмеялась:
— Я думаю, что в философском. Эта земля настраивает на философский лад.
Кейн улыбался, уверенно ведя фургон по дороге, петлявшей все сильнее.
— Не знаю, как там насчет философии, но дорогу к Пуэбло-Бонито я знаю.
Фургон взбирался на возвышенность, с которой дорога сбегала вниз, чтобы затем снова подняться на холм. Запыленный, вылинявший знак у обочины дороги сказал им, что они въезжают в национальный заповедник «Каньон Чако».
— Мы, надо понимать, въезжаем с черного хода, — заметила Кристи.
— Да, но главный въезд ненамного лучше.
— Похоже, правительство не поощряет туризм.
— Мы едем по одному из самых интересных в археологическом плане мест Земли, — сказал Кейн. — Слишком большому, чтобы обнести его забором. Слишком ценному, чтобы не обращать на него внимания. А раскопки здесь потребовали бы слишком больших затрат.
— Надеешься проскочить незамеченным?
— Да. Если нашу машину действительно ловят, то нас остановили бы у главных ворот.
— А где мы едем сейчас? — спросила Кристи.
— Эту дорогу показал мне один старый «гробокопатель». По ней трудно проехать, но поэтому она и надежнее.
— Ты, разумеется, здесь никогда не копал.
Он слегка улыбнулся:
— Нет, Рыженькая. Но я побывал здесь не один раз.
Кристи усмехнулась.
Кейн показал на группу скал, маячивших впереди.
— Видишь небольшую рощицу ив рядом с тем прудом? — спросил он, показывая на зеленое пятно в полумиле от машины.
— Трудно не заметить. Единственное зеле пятно во всей округе.
— Отсюда начинался Великий Северный путь, — пояснил Кейн. — Это была главная дорога империи, соединявшая ее центр с северными окраинами. Она тянется всю дорогу, которую мы проехали от реки Сан- Хуан.
Кейн сбавил скорость. Они съезжали в ложбину. Рядом с прудом стояла старая мельница, поскрипывая медленно вращавшимися железными лопастями. Ивы и кедры, росшие у пруда, пышно разрослись от редкого в этих краях обилия воды.
Дорога, петляя, заканчивалась у скалы, преграждавшей ей путь, как стена. Кейн свернул с дороги к кедрам и заглушил мотор. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и жалобным скрипом мельницы.
Кристи вылезла из кабины.
— Что мне делать? — спросила она.
— Считать, сколько раз повернется мельница.
Сначала она приняла его слова всерьез, но затем рассмеялась.
— Отдыхай, родная. Эти два дня были для тебя нелегкими.
— А для тебя?
— Для меня в них тоже было много интересного, — уклончиво ответил он.
Кейн вытащил из кузова ящик Ларри Мура и исследовал содержимое. В нем оказалось все необходимое: два спальных мешка, два матраса, палатка, две теплые куртки, маленький топорик, примус и консервы.
— М-да, никаких особых деликатесов, — сказал Кейн, глядя на консервы.
— Ничего, голод не тетка.
Кейн принялся ставить палатку, а Кристи отправилась в лес наломать веток для костра.
Солнце уже клонилось к горизонту, когда Кейн установил палатку. Он надел старенькую, видавшую виды куртку, а вторую куртку, лишь немногим меньше первой, протянул Кристи. После захода солнца быстро становилось холодно, и Кристи сразу ее натянула.
— Ты не очень устала? — спросил Кейн. — Пойдем погуляем.
— Далеко?
Он показал на вершину скалы.
— Раз уж мы здесь, то было бы жалко не забраться туда: оттуда открывается прекрасный вид на империю Чако.
Подъем на скалу оказался легче, чем предполагала Кристи.
Кейн остановился, оглядывая бескрайнюю землю, простиравшуюся под ним, и столь же бескрайнее небо
