металлическая пластинка с фамилией: САНДЕРС.
Кристи вспомнила слова Кейна, что шериф превратился в охранника Ксанаду. Интересно, подумала она, как жители Ремингтона относятся к тому, что их денежки идут на охрану роскошных владений всемирно известного модельера.
— Чем могу вам помочь? — спросил охранник.
В его голосе не слышалось вопроса, а лишь самая малая толика вежливости. Всем своим видом он показывал, что поставлен здесь не для того, чтобы кому-нибудь помогать.
— Я Кристи Маккенна из нью-йоркского журнала «Горизонт».
— Все журналисты обязаны зарегистрироваться в пресс-центре гостиницы. Вечер для журналистов состоится завтра.
Кристи внимательно посмотрела на него своими серо-зелеными глазами.
— Я здесь не в качестве журналиста, — ответила она так же холодно, как разговаривал с ней Сандерс, — а по личному приглашению мистера Хаттона.
Охранник скептически смерил ее взглядом и ушел в свою будку.
— Маккенна? — переспросил он.
— Да.
— У меня здесь список гостей по личному приглашению, но вашего имени здесь нет.
Кристи холодно улыбнулась:
— Пожалуйста, сверьтесь у вашего начальства.
Сандерс подошел к телефону, расположенному прямо на двери будки с внутренней стороны, и набрал номер.
Кристи ждала, удивляясь про себя, почему вдруг в Ремингтоне такая суровая охрана. В детстве она привыкла к тому, что на Западе все двери нараспашку.
— Говорит охрана главного входа, — послышалось из будки. — Здесь некая мисс Маккенна, говорит, что хочет видеть Самого.
Кристи не слышала, что ему ответили, да ей и не нужно было слышать: все отразилось у Сандерса на лице.
Он бросил на Кристи быстрый взгляд.
— Да, да, — сказал он в трубку, — хорошо.
Потом помолчал.
— Да, сэр, хорошо, — повторил он через минуту.
Повесив трубку, он крикнул внутрь будки:
— Хаммонд!
Появился второй охранник, на вид совсем молодой.
— Извините, мисс Маккенна, — на этот раз вежливо обратился к ней Сандерс. — Нам здесь никто ничего не сообщает. Добро пожаловать.
— Спасибо.
— Хаммонд проводит вас. Мистер Хаттон сказал, что для вас приготовлена комната.
— Спасибо, я остановилась в гостинице.
— Но мистер Хаттон…
— Спасибо, — перебила его Кристи. — Мистер Хаттон знает — или должен знать, — что я журналистка, а не его личный гость.
— Как вам угодно.
Хаммонд сел на переднее сиденье рядом с Кристи. Совсем юный, нет и двадцати, решила она. У него тоже были пистолет и звезда, но чувствовалось, что ему с ними неловко. Он смущенно взглянул на Кристи:
— Прямо через ворота, мэм.
Тяжелые деревянные ворота раздвинулись.
Поначалу вокруг дороги тянулись ели, сквозь просветы в которых ярко зеленели луга. У Кристи вдруг возникло непонятное и неприятное чувство: пейзаж красив, но что-то в нем не то.
— Нечасто приходится ездить с вооруженной охраной, — заметила она. — Неужели Запад действительно такой дикий?
Хаммонд покачал головой:
— Нет, мэм.
Дорога, петляя, вела на плато, поросшее карликовыми кедрами и можжевельником.
— Просто мистер Хаттон так всегда принимает особых гостей.
— Значит, я особый гость?
— Да, мэм.
— И много у вас бывает особых гостей?
— Не знаю, я здесь недавно охранником.
«Недавно, но уже научился держать язык за зубами», — подумала Кристи.
Примерно через две мили дорога расширилась. Этот участок был посыпан гравием, судя по всему, появившимся здесь совсем недавно. Они пересекли плато и спустились в низину. Впереди виднелся сосновый бор.
Кристи опустила стекло. Она наслаждалась такими знакомыми запахами лугов и сосен.
Высот в небе парил ястреб. Кристи залюбовалась свободным полетом птицы, жалея о том, что не может быть такой же свободной, как она. В лучах солнца хвост ястреба казался огненно-рыжим.
— Какой изумительный цвет! — восхитилась Кристи.
Хаммонд бросил взгляд на ее рыжие волосы.
— Вы, случайно, не родня этой птице? — широко улыбнулся он.
Кристи не сразу поняла, что он имеет в виду, а догадавшись, рассмеялась.
Хаммонд посмотрел на нее взглядом опытного мужчины, так не вязавшимся с его юным лицом.
Дорога вилась между двумя холмами, покрытыми золотом осенних листьев, и Кристи невольно снизила скорость, чтобы полюбоваться на красоту осени.
Ранчо Ксанаду в ширину достигало мили, а в длину — трех. Большую часть ранчо занимали луга и пастбища с небольшими прудами, окруженными ивами.
В глубине долины, у подножия горного хребта, виднелась роща уже совсем пожелтевших осин. Желтые листья ярко вырисовывались на фоне синего неба и белых облаков.
Вилла Хаттона была построена причудливо: она словно повторяла очертания гор. Большой дом с огромными окнами, в которых отражались горы и небо, стоял на небольшой возвышенности, а внизу располагались небольшие постройки, разбросанные на первый взгляд в беспорядке, но на самом деле их расположение было тщательно продумано. Похоже было, что здесь приложил руку японский дизайнер. Все здания гармонировали с окружающим пейзажем и казались даже частью его.
— Потрясающе! — воскликнула Кристи. — Сколько же миль занимает ранчо?
— Оно занимает оба плато и уходит далеко в горы. Точно указать границы трудно. Эх, сколько земли пропадает даром!
Кристи удивленно посмотрела на него.
— Сколько коров здесь можно было бы пасти! — добавил Хаммонд.
Кристи вдруг поняла, почему, несмотря на красоту пейзажа, ей казалось, что в нем чего-то не хватает.
— Но здесь нет ни одной коровы. Кроме тех, что зажарят для завтрашней вечеринки, — сказал Хаммонд. — А ведь это чуть ли не лучшее пастбище во всем штате. Сколько пастухов осталось без работы!
Кристи подумала, не был ли молодой охранник одним из этих пастухов.
— Бездействующая земля для богатых бездельников? — спросила она.
Хаммонд красноречиво пожал плечами.
— Что же случилось со скотом?
— Продан. Я думаю, мистеру Хаттону не нравилось, что коровы топчут его прекрасную траву. Или, может быть, он боялся, что корова попадет под пулю, когда он решит забавы ради пострелять.
