кровати. Можно ли считать это манипуляцией? Он убедил маму, что беспечен и очень доволен, хотя это совсем не так, он чувствует себя униженным, заранее ненавидит своих игроков и, главное, никак не может понять: почему, соревнуясь за право работать игровым тестером, он должен брать на себя обязанности пионервожатого?!
Было совсем рано, когда он лег в постель. Небо оставалось светлым. Он долго лежал, глядя, как раскачиваются в окне верхушки сосен. Потом, когда стало совсем невыносимо вот так лежать в одиночестве, встал, снова оделся и вышел в холл.
Толика не было. Перед большим монитором сидела Аня. На экране прыгали, танцевали, хохотали, обнимались подростки, мигали цветные огни. Шла трансляция с камеры наблюдения: на старинной, еще пионерской танцплощадке была установлена продвинутая аппаратура, прыгал за пультом диджей в наушниках, и все, кто приехал отдыхать в эту странную смену, веселились как сумасшедшие.
Арсен вошел тихо. Аня, не оборачиваясь, почуяла его присутствие. Увидела тень, отблеск на мониторе?
– Придурки, – сказала, глядя на танцующих, и убрала звук. – Ты своих различаешь в этой каше?
– Нет, – сказал он с отвращением. – Какие они мне – «свои»?
Аня хмыкнула. Арсен помедлил и сел рядом.
– Я как дурак выглядел, правда?
– Когда пытался их вразумить? Не такой уж дурак… Замысел правильный. Другое дело…
Она обернулась к Арсену.
– Как ты думаешь, Макс поставил в холле камеру?
– А? – Арсен огляделся. – Здесь? Ну… Да.
– Я тоже уверена. Ты заметил – у него манька такая, любит он камеры. Я думаю, он одну проглотил и поглядывает через свой ноут, что там происходит у него в кишечнике… – Аня улыбнулась.
– Я хотел прощения попросить, – сказал Арсен. – Ну, это…
– Да ладно…
Арсену казалось, что тренинг начался давным-давно, хотя прошло чуть больше недели. После экстремального опыта с «шубой» последовали тихие, даже скучные дни, когда все трое проходили какие-то бесконечные тесты на компьютерах, пока наконец Максим не обрадовал всех выездной сессией: «И поработаете, и отдохнете в хороших условиях». Родители Арсена восприняли эту поездку как подарок судьбы: оба работали, и обоим было совестно, что сын среди лета сидит в четырех стенах.
Голой рукой Арсен чувствовал тепло, исходящее от Ани. На экране диджей включил медляк. Середина площадки очистилась: «пионерам» требовалось время, чтобы разобраться, кто с кем танцует и не рано ли давать себя тискать парню, с которым день как знакома.
– Ты веришь в ту лабуду, что Макс вешает нам на уши? – небрежно спросила Аня.
– В смысле?
– В смысле, великие игры будущего, великий тестер, отобранный из тысяч, тренинг, кастинг, бла-бла- бла…
– Я конкретный договор подписал, – осторожно сказал Арсен. – Где конкретно написано про игры, тренинг и кастинг. Пока что все выглядит… почти как на витрине.
– Мне близок твой подход, – серьезно сказала Аня.
– А ты что думаешь?
Она была очень близко. Если бы он захотел – смог бы взять ее за руку.
И получить по морде.
– Если эта фирма не игрушки разрабатывает, – начал он снова, – чем она занимается, по-твоему? Новые рекламные технологии?
– Макс нам ответит. – Аня обвела взглядом деревянный потолок холла. – Ау, Макс? Не отвечает…
– Ты ему не веришь?
– Я никому не верю, – отозвалась она серьезно. – А ты?
Он попытался придумать остроумный ответ и не смог. Аня засмеялась:
– Шучу. Я верю одному человеку. Но тебе до него как до неба, а я для тебя старуха. Твои чиксы – вон, – и она кивнула на монитор.
Арсен вернулся к себе, лег и с усилием заснул. Ему приснилась Марьяна Чабанова, голая, с татуировкой на впалом животе.
Утром, перед завтраком, обитателей лагеря собрали на линейку. Арсен наблюдал из холла, развалившись в кресле перед плазменной панелью. Камера, установленная на флагштоке, транслировала картинку с плаца, покрытого старыми бетонными плитами: там, под утренним солнцем, выстроились две шеренги заспанных подростков в шортах, майках, тренировочных штанах. Стояли неровно, не тихо, переговаривались, гудели. Максим, обращенный к камере затылком, поднял микрофон, и его голос из огромных динамиков перекрыл ворчание «пионеров»:
– Доброе утро, ребята. Сегодня начинается виртуальная сетевая игра, презентованная лагерю «Сосновый бор» фирмой «Новые игрушки». Каждый из вас уже знает, к какой команде принадлежит. Хочу дополнить: наша фирма назначает награду участникам победившей команды. Каждый победитель – каждый! – получит замечательный новый ноутбук.
Линейка зашевелилась. Оживленный гул на секунду сделался громче, чем голос Максима в динамиках.
– Участники команды, занявшей второе место, получат утешительный приз, – продолжал Максим, – МП3 -плеер. И только участники команды, занявшей последнее, третье место, не получат ничего, кроме обидной клички «лузер». Игра стартует сегодня в одиннадцать в большом зале библиотеки.
Арсен увидел Марьяну. Она шептала что-то на ухо стоящей рядом девочке, красавице лет пятнадцати с длинными каштановыми волосами. Чернявый наглец со шрамом стоял вызывающе в стороне, на газоне, и курил, выпуская дым сквозь сомкнутые зубы.
– Знаешь, что такое эпифит?
Он вздрогнул. Аня, оказывается, уже давно не смотрела на экран – она стояла перед декоративной корягой, на которой яркими пятнами выделялись орхидеи – сиреневые, желтые, розовые в крапинку.
– Им не нужно земли, они держатся за чужой ствол и так растут, – продолжала Аня. – Воду берут из воздуха.
Арсен на всякий случай огляделся. Никого, кроме него и Ани, в холле не было – Толик вышел две минуты назад.
– Орхидеи, – сказала Аня со странным выражением.
– Это у тебя тотемный цветок, – неожиданно для себя сказал Арсен.
– Чего?
– Ну знаешь, есть тотемные звери… а у тебя тотемный цветок.
Она наконец-то поняла и засмеялась:
– Да. Мне их дарят.
– Он дарит? Тот, кому ты доверяешь?
– С тобой опасно иметь дело, – Аня прищурилась. – Все подмечаешь. Все запоминаешь… Ну да. Он дарит. Завидуй.
Камера наблюдения все еще транслировала картинку с линейки. Ребята гурьбой удалялись по направлению к столовой. Двое парней в комбинезонах техников размонтировали усилитель. Максим стоял, наблюдая за белкой – бледно-рыжий зверь мелькнул раз, другой и пропал в листве. Максим обернулся и посмотрел в камеру – Арсену показалось, прямо ему в глаза.
Аня поболтала перед экраном растопыренной пятерней. Максим вдруг улыбнулся и помахал в ответ.
Арсен стоял перед знакомым третьим корпусом. Скамейки, брошенные обертки от чипсов и сухарей, крашеное старое крыльцо – все было совершенно так же, как вчера вечером. Колыхались ветки сосен, неподвижно стояли дикие, давно не стриженные кусты. Арсен был совершенно один. Хлопала, открываясь и закрываясь, форточка на втором этаже, над балконом.
Вчера, стоя вот здесь же, он кричал срывающимся голосом: «Клан Ящеров! Собираемся перед корпусом!» Сейчас двадцать подростков, парней и девчонок, сидят в библиотеке перед своими терминалами и пытаются разобраться в редакторе персонажей. Или не пытаются – курят, смеются и щелкают орехи. Или
