– Что теперь делать? – тихо спросил Арсен, когда уже и Толик охрип и замолчал и затянулась долгая- долгая пауза.
Отвечая ему, хлопнула вверху дверь. Послышались шаги. Арсен увидел ноги в блестящих щегольских ботинках, в черных отглаженных брюках. Человек, похожий на молодого клерка, спустился в подвал и остановился в дверях, как перед тем Максим. У человека было умное, чисто выбритое лицо с маленьким шрамом – будто кончик носа отрезали, а потом пришили назад. На переносице сидели очки в тоненькой золотой оправе.
– Иван, – простонала Аня.
Она кинулась к нему и повисла у него на шее. Она целовала его, плакала и целовала его лицо, а человек, обнимая ее одной рукой, смотрел поверх ее плеча на Арсена.
Потом подмигнул.
Арсена обдало будто кипятком. Аня плакала, шептала этому человеку ласковые слова, обнимала его, а Арсен уже знал то, что ей знать ни в коем случае нельзя – она просто умрет на месте…
– Привет, заговорщики, – сказал этот новый человек, нежно отстраняя от себя Аню.
Она, кажется, даже не расслышала его слов. Зато Толик напрягся.
– Здесь только что грохнули Макса, – бухнул он без предисловий. – Сгнил за минуту…
– Он же персонаж, – рассеянно сказал Иван. – Если бы все персонажи, убитые по ходу игры, валялись, где их настигла судьба…
– В «Ядерном распаде» так и валяются, – хрипло сказал Арсен.
Иван кивнул:
– Я понял… Я все понял. Есть проблемы, но критических не вижу. Ребята, разбегайтесь отсюда, валите на хату номер шесть. Арсен поедет со мной.
– Ты уверен… – начала было Аня. Иван только посмотрел на нее, и она замолчала.
– Пошли, – Иван кивнул Арсену. Тот неловко слез со стола.
– Ты не бойся, – некстати засуетилась Аня. – Ты просто все честно скажи…
– Я скажу, – пообещал Арсен.
У лощеного, с иголочки, Ивана была машина, заляпанная грязью на проселках до такой степени, что даже марку ее различить не удавалось. Передние сиденья были затянуты новыми красными чехлами.
– Пристегнись, – велел Иван.
Тронулись. Вырулили из недостроенного дачного поселка с рыжими мятыми колеями вместо нормальной дороги, с соснами вдоль насыпи, со стаей бродячих собак, издали облаявших машину.
Оба молчали. На выезде с проселка Иван притормозил.
– Дай руку.
Арсен повиновался. Иван вывел на ней красным фломастером сложную загогулину, и краска сразу же впиталась.
– Что это? – выговорил Арсен раздувшимися, растрескавшимися губами.
– Это маленькая утилита, которая блокирует фигню, что они на тебе нарисовали. Просто чтобы не возиться долго с ацетоном, с мочалкой, не смывать краску. – Иван тронул машину.
– Так же нельзя, – сказал Арсен.
– Что ты имеешь в виду?
– Она с ума сойдет. Она любит этого… Ивана… тебя!
– А я хочу быть любимым. Не имею права, что ли?
Арсен не нашел слов. У развилки Иван свернул направо: машина не могла проехать по изувеченной ремонтом дороге, где легко проскользнул мотоцикл, поэтому Иван двинулся в объезд.
– Теперь… Максима больше не будет? – спросил Арсен.
– А что, он тебе нужен?
– Я к нему привык.
– Еще скажи, что тебе было его жалко.
– Мне было его жалко, – повторил Арсен.
– Как любого персонажа.
– Как человека. Я привык, что Максим – это человек…
– Я тебя когда-то обманывал? Я же предупреждал, что Максим – терминал, то есть по сути тот же персонаж!
Арсен слизнул слезу. Потом вторую. Не было сил вытирать их. Некого было стесняться.
– Это у тебя шоковое состояние, цифровой, – сказал Иван. – Да не переживай – хочешь Максима, будет Максим, к его роже привыкло уже столько народу… Не все ведь такие, как ты, цифровой.
– Такие… какие?
– Догадливые, – просто объяснил Иван. – Анька до сих пор не понимает.
– А что будет, когда она поймет?
– Придется ее избавить от этого потрясения, – пробормотал Иван.
Машина выехала на шоссе, но скорость набирать не стала, поплелась тихонько в правом ряду.
– Что ты с ними сделаешь?!
– Ничего. Я их использую. Они мне нужны.
– Как щетки. – Арсен зажмурился. – Как веники. Как швабры…
– Как тонкие и сложные приборы, – мягко поправил Иван. – У тебя там была где-то в загашнике утилита, регулирующая нервную систему?
– Свою нервную систему я вполне могу отрегулировать сам! – Арсен хотел бы говорить тихо и значительно, но вместо этого вдруг истерично закричал, и голос послышался надтреснутый.
– Не злись, – примирительно сказал Иван. – Твое дело.
В молчании прошла минута. Ярость, мгновенно охватившая Арсена, так же мгновенно схлынула. Апатия накрыла его пока еще легким, теплым, сереньким одеялом.
– Я не ждал, что они такие жестокие, – пробормотал Иван. – Похитить подростка, напугать до полусмерти…
– Меня?!
– Только не надо рассказывать, что ты ни капельки не испугался. Тебя обездвижили, одурманили, раздели догола…
– До трусов!
– Ах, прости. Целомудренная деталь, – Иван ухмыльнулся очень знакомой улыбкой. – Интересно, как они задумали тебя использовать…
– Как вирус.
– Напугали ежа… голой задницей…
– Как смертельный вирус, – Арсен ворочал слова, как липкие гири на языке, – который убил бы половину человечества, чтобы другая… была свободной.
– Свободной от чего?
– От манипуляции.
– О боже. Все равно что свободными от силы трения. Я хочу кататься на санках по асфальту, уберите силу трения, она мешает.
– Ну ладно. Свободной от тебя. Иван. Максим. Или что ты там такое.
– Неужели я хуже, чем много миллионов смертей?!
– Не знаю, – сказал Арсен, глядя на дорогу. – Думаю, все-таки нет.
– Правильно думаешь.
– Она любила этого Ивана, – сказал Арсен. – Она и сейчас его любит. Все это время. Такой человек, как Анька.
– Мне померещился в твоем голосе упрек, – сказал Иван.
Арсен прикусил язык и поклялся себе молчать, молчать, молчать, но тут же не выдержал:
– Все, что она делает, она делает ради Ивана… Больше ничто не заставило бы ее… на тебя работать…
– Вот именно, – Иван блеснул стеклышками очков. – А мне нужно было, чтобы она на меня
