Сингичанц…Сингичанц:«Ну, а с ней не мука?Тоже трюк – по стене, как муха…А вчера камеру проколола… Интриги…Пойду, напишу по инстанции… И царапается, как конокрадка».Я к ней вламываюсь в антракте.«Научи, – говорю, – горизонту…»А она молчит, амазонка.А она головой качает.А её ещё трек качает.А глаза полны такой — горизонтальноютоской!..1961ОСЕНЬ B СИГУЛДЕСвисаю с вагонной площадки,прощайте,прощай моё лето,пора мне,на даче стучат топорами,мой дом забивают дощатый,прощайте,леса мои сбросили кроны,пусты они и грустны,как ящик с аккордеона,а музыку – унесли,мы – люди,мы тоже порожни,уходим мы,так уж положено,из стен,матерейи из женщин,и этот порядок извечен,прощай, моя мама,у оконты станешь прозрачно, как кокон,наверно, умаялась за день,присядем,друзья и враги, бывайте,good bye,из меня сейчассо свистом вы выбегаете,и я ухожу из вас,о родина, попрощаемся,буду звезда, ветла,не плачу, не попрошайка,спасибо, жизнь, что была,на стрельбищахв 10 балловя пробовал выбить 100,спасибо, что ошибался,но трижды спасибо, чтов прозрачные мои лопаткивошла гениальность, какв резиновую перчаткукрасный мужской кулак,«Андрей Вознесенский» – будет,побыть бы не словом, не бульдиком,ещё на щеке твоей душной — «Андрюшкой»,спасибо, что в рощах осеннихты встретилась, что-то спросилаи пса волокла за ошейник,а он упирался,спасибо,я ожил, спасибо за осень,что ты мне меня объяснила,хозяйка будила нас в восемь,а в праздники сипло басилапластинка блатного пошиба,спасибо,но вот ты уходишь, уходишь,как поезд отходит, уходишь…из пор моих полых уходишь,мы врозь друг из друга уходим,чем нам этот дом неугоден?ты рядом и где-то далёко,почти что у Владивостока,я знаю, что мы повторимсяв друзья и подругах, в травинках,нас этот заменит и тот —«природа боится пустот»,спасибо за сдутые кроны,на смену придут миллионы,за ваши законы – спасибо,но женщина мчится по склонам,как огненный лист за вагоном…Спасите!1961СТРИПТИЗВ ревютанцовщица раздевается, дуря…Реву?…Или режут мне глаза прожектора? Шарф срывает, шаль срывает, мишуру,как сдирают с апельсина кожуру.А в глазах тоска такая, как у птиц.Этот танец называется «стриптиз».Страшен танец. В баре лысины и свист,как пиявки, глазки пьяниц налились.Этот рыжий, как обляпанный желтком,пневматическим исходит молотком! Тот, как клоп, —апоплексичен и страшон.Апокалипсисом воет саксофон!Проклинаю твой, Вселенная, масштаб!Марсианское сиянье на мостах,проклинаю,обожая и дивясь.Проливная пляшет женщина под джаз!..«Вы Америка?» – спрошу как идиот.Она сядет, сигаретку разомнёт.«Мальчик, – скажет, – ах, какой у вас акцент!Закажите-ка мартини и абсент».1961НЬЮ-ЙОРКСКАЯ ПТИЦАНа окно ко мне садитсяв лунных вензеляхалюминиевая птица —вместо телафюзеляжи над её шеей гайковойкак пламени языкнад гигантской зажигалкойполыхаетженскийлик!(в простынь капиталистическуюзавернувшись, спит мой друг.)кто ты? бред кибернетический?полуробот? полудух?помесь королевы блюзаи летающего блюдца?может ты душа Америкиуставшей от забав?кто ты юная химерас сигареткою в зубах?но взирают не мигаяне отёрши крем ночнойочи как на Мичиганеу однойу неё такие газовыепод глазами синячкиптица что предсказываешь?птица не солги! что ты знаешь, сообщаешь?что-то странное извнекак в сосуде сообщающемсяподымается во мневек атомный стонет в спальне… (Я ору. И, матерясь,мой напарниккак ошпаренныйсадится на матрас.)1961СИРЕНЬ «МОСКBА – BАРШАBА»
Р. Гамзатову
11. III.61
Сирень прощается, сирень – как лыжница,сирень, как пудель, мне в щёки лижется!Сирень зарёвана,сирень – царевна,сирень пылает ацетиленом! Расул Гамзатов хмур, как бизон.Расул Гамзатов сказал: «Свезём».
12. III.61
Расул упарился. Расул не спит.В купе купальщицей сирень дрожит.О, как ей боязно! Под низомколёса поезда – не чернозём.Наверно, в мае цвесть «красивей»…Двойник мой, магия, сирень, сирень,сирень как гений! Из всех однана третьей скорости цветёт она!Есть сто косулей —одна газель.Есть сто свистулек – одна свирель.Несовременно цвести в саду.Есть сто сиреней.Люблю одну.Ночные грозди гудят махрово,как микрофоны из мельхиора.У, дьявол-дерево! У всех мигрень.Как сто салютов, стоит сирень.
13. III.61
Таможник вздрогнул: «Живьём? В кустах?!»Таможник, ахнув, забыл устав.Ах, чувство чуда – седьмое чувство…Вокруг планеты зелёной люстрой,промеж созвездий и деревеньсвиститтрассирующаясирень! Смешны ей – почва, трава, права…P. S.Читаю почту: «Сирень мертва».P. P. S.Чёрта с два!1961* * *Конфедераток тузы бесшабашныекривы.Звёзды вонзались, точно собашникв гривы! Польша – шампанское, танки палящаяПольша!Ах, как банально – «Андрей и полячка»,пошло…Как я люблю её еле смежённые веки,жарко и снежно, как сны? – на мгновенье, навеки…Во поле русском, аэродромном,во поле-полюшкевскинула рученьки к крыльям огромным — Польша!Сон? Богоматерь?…Буфетчицы прыщут, зардев, — весь я в помаде,как будто абстрактный шедевр.1961ЛОБНАЯ БАЛЛАДАИх Величеством поразвлечьсяпрёт народ от Коломн и Клязьм.«Их любовница – контрразведчицаангло-шведско-немецко-греческая…»Казнь! Царь страшон: точно кляча, тощий,почерневший, как антрацит.По лицу проносятся очи,как буксующий мотоцикл.И когда голова с топорикаподкатилась к носкам ботфорт,он берёт еёнад толпою,точно репу с красной ботвой!Пальцы в щёки впились, как клещи,переносицею хрустя,кровь из горла на брюки хлещет.Он целует её в уста.Только Красная площадь ахнет,тихим стоном оглушена:«А-а-анхен!..»Отвечает ему она:«Мальчик мой Государь великийне судить мне твоей виныно зачем твои руки липкиесолоны?
