настоящего (сиюминутного) бытия. Поэтому нет и не будет ответа на основной вопрос. Даже если ты проживешь тысячу лет, ты ничего не найдешь и не откроешь. Ответ меняется. Все проходит, все забывается. Люди меняются и изменяют своим идеалам. Значит, и истина не сможет жить вечно. Это и есть Костер Времени. Нулевой километр – как гибель Вселенной: все распадется на атомы, надвигается стена пустоты.
– И это говоришь мне ТЫ, Крузенштерн?
– Не я. Я всего лишь рассказываю тебе то, что узнал в зале Суда и на площади, когда тебе выносили приговор. Да, я был там, но после тебя, а на площади стоял рядом.
– Интересно, с какой стороны?
– Есть разница?
– Пожалуй, нет. Шипы роз под ногами ранят так же сильно, как и камни, летящие в голову… И все-таки зачем ты живешь? Ты же бессмертен, ты должен был найти хоть какой-то ответ, пусть неправильный, искаженный, приблизительный, хоть даже самое ничтожно-малое оправдание бытия?
– Посмотри на звезды над головой. Ты думаешь, это тысячи солнц? Нет, это всего лишь их свет. Свет звезд идет до Земли миллиарды лет, а звезды перемещаются по небосклону Вселенной. Мы никогда не увидим настоящих звезд, потому что смотрим туда, где их уже нет. Пока свет идет до Земли, звезда продолжает свой полет по небосклону. Пока человеческий разум смог хоть что-то понять, сущность бытия с течением времени уже изменилась. Человеческий мозг не способен усвоить и принять истину вовремя, коэффициент восприятия не дотягивает. Человек всегда опаздывает. Возможности даже самого совершенного разума ограничены, потому что одновременно рождается и еще более совершенная истина. Эта гонка бессмысленна, мы не в силах дотянуться до звезд. Да, и зачем, если их там уже нет? Даже внутри эмоционального калейдоскопа есть ответы на все вопросы, кроме основного. Эмоциональный калейдоскоп – совершенен и опирается на весь опыт Земли, но ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ. До этого вопроса у него, как и у всех нас, коэффициент восприятия не дорос. Да, и зачем? Ведь каждый человек должен ответить на него сам.
– У нас каждый и ответил, но мелочно, пустяково, лишь для себя: работа, семья, дети, друзья… Разрозненные куски, пыль, труха. Джинсы, из которых ты уже вырос. Должно быть что-то иное. Что-то великое. У вас бессмертных. Как ответил ты? Ты просыпаешься каждое утро, чистишь зубы, одеваешься, завтракаешь, куда-то идешь… Зачем? Ты ведь должен что-то искать. Что ты ищешь?
– Боюсь, мой ответ тебя не порадует и не обнадежит. Я вынужден любить и искать свою смерть. Но мне никогда не будет дано ее найти. Они сделали меня бессмертным. К сожалению, это еще один закон бытия: человек всегда ищет и любит то, что ему не дано.
– Не нужно искать. Они правы, я подпишу с ними контракт. В жизни всегда есть вещи, которые можно любить бесконечно долго, потому что они никогда не надоедят. Ради них стоит жить.
– Да, но не вечно. Смерть – необходимость. Никто не сможет изменить законы Вселенной. «Силы, направленные против необходимости, тотально ей служат».[95] Бессмертие – это еще одна безнадежная и бессмысленная утопия человечества. Но если ты когда-то в прошлом подписала контракт на крио-заморозку… Знаешь, я лучше найду тебя там, у нас, в будущем. Я заставлю тебя все вспомнить, и мы вместе решим, что нам делать дальше…
– Только найди. Знаешь, я иногда чувствую себя внутри кадра. Патологически не могу врать, а, значит, не могу солгать и себе. Не могу поверить в то, к чему нельзя прикоснуться. Я поняла, почему верующие боятся всевидящего ока богов. Это моя постоянно включенная камера. Кто-то скажет: «Стоп! Снято! И я исчезну». Иррациональный кафкианский страх хрупкого, вечно меняющегося мира. Топни ногой посильнее, и начнется землетрясение. Все исчезнет, растворится. Как будто все вокруг – иллюзия. Но меня не поймают, я сильнее! Я найду себе оправдание, пусть даже ничтожное.
– Хранители в белых плащах и масках сделали меня твоим проводником в Белом городе. Это я должен объяснить тебе, что никакого оправдания бытия не существует. Тебя заставили смотреть против света… Мой зал Суда – куб с зеркальными стенами, полом и потолком. Зеркал может быть много, как понять которое из них не кривое? Отражения бесконечны. Никаких доказательств нет. На Костре Времени все превращается в пепел. Время – всего лишь калейдоскоп бессмысленно хаотичных мгновений. Но мы будем искать дальше. И я не скажу: «Стоп!».
Невыносимая жажда, легкие словно пропитаны дымом… К черту Костер Времени, все оставшиеся ей дни – за глоток чистой воды! Полина с трудом села на кровати, потом опустила ноги на пол. Боль пронзила подошвы насквозь. Все изрезано, в левую пятку глубоко вошел осколок стекла.
– Руслан, – осипшим голосом в трубку Полина. – Ты не мог бы мне принести из кафе стакан воды и пластырь, если найдется.
– Очнулась? – усмехнулся он в ответ. – Сейчас зайду, есть разговор.
– Вы вчера у нас все разгромили, ходили босиком по стеклам, кошмар какой-то, – рассказывал он, бинтуя ей ступни. – Поскольку этих типов ни я, ни бармен не знаем, то расходы покрывать тебе. Получается тысяч пять зеленых вместе с квартплатой. Так что встаем, одеваемся и идем на работу за деньгами.
Полина устало закрыла глаза и откинулась на подушку.
– Я заплачу, не волнуйся. А с работы меня уволили за опоздания. Время несется вперед, как бешеная лошадь. Мне иногда просто хочется подойти к часам и руками открутить стрелки назад. Я ничего не успеваю.
– Это все твой Белый город, наркотические приходы и провалы во времени. Три часа после полудня! Завяжешь, и все наладится, – покачал он головой и вдруг спросил. – А Костер Времени – это что? Ты вчера ходила босиком по стеклам и бредила им. Что ты ТАМ такого увидела?
– Смысл жизни…
– Что?
– Все сгорит, все забудется и пепел уже развеян по ветру. Истина непостижима.
– Иными словами: все прах и тлен, и суета сует. Экклезиаст еще писал, а, может, кто и до него уже додумался. И что, собственно, нового ты узнала?
– Ничего. Но я УЗНАЛА. То есть у меня есть ДОКАЗАТЕЛЬСТВА, а не слепая вера. Это не так уж и мало. К тому же бессмертие – это правда. Влад говорит, поэтому у них и нет писателей. У них нет ни любви, ни смерти, никто ни о чем не жалеет, никто ничего не пишет, да, и не о чем больше писать. Отдохну. Перестанет из всех кранов хлестать вода, пятки заживут, камера выключится. И согреюсь, наконец-то! Не
