переступил порог и бросил на стол промокшую насквозь широкополую шляпу. На ее немой вопрос он только отрицательно помотал головой. Она отвернулась.
– Что же мы будем делать, Джейк?
– А что еще мы можем? – Голос его выдавал крайнюю степень утомления. – Ищем.
– Они где-то затаились. Ребята они рисковые, но не глупые. Не останутся же под открытым небом в такую погоду! А что, если они пошли в «Проселочную дорогу»?
– Дасти уже был там.
– Туда не так-то просто добраться пешком. – В голосе ее сквозило отчаяние. – Может быть, они еще не дошли туда. А может быть, спрятались от Дасти.
– Хорошо, – ровным голосом сказал он. – Я посмотрю там еще раз.
Она повернулась к нему лицом, подперев подбородок ладонью.
– Я с тобой.
К ее удивлению, он не стал спорить. Наверное, понимал, что ей нужно действовать, а не ждать.
– Возьми плащи, – сказал он. – И несколько одеял. Они там продрогли, наверное.
С поврежденной рукой Джейк не мог управлять машиной, поэтому за руль пикапа села Уинн. Не теряя времени, она завела мотор, включила передачу и вырулила на шоссе. Через пятнадцать минут они свернули на раскисшую проселочную дорогу, ведущую к дому покинутого ранчо. Вдруг Джейк подался вперед, вглядываясь в темноту.
– О господи! Дави на газ, Уинн. Там в окне свет горит.
Уинн послушно нажала на газ, и машина, подпрыгивая на кочках, в несколько секунд покрыла остаток дороги. Лихо развернув пикап на лужайке у заднего входа, Уинн выпрыгнула из машины и бросилась в дом.
На кухне, на полу перед печкой, в которой еле теплился огонек, прижавшись друг к другу, сидели ее племянники.
– Бастер, Чик! – позвала она, медленно, будто на ватных ногах, подходя к ним. Они обернулись на голос, и она облегченно вздохнула: целы! Лица бледные, осунувшиеся.
– Привет, тетя Уинн, – еле слышным голосом пробормотал Бастер.
Она сгребла их в охапку. Они были холодные как лед.
– Мы пробовали позвонить, но телефон не работает.
Вошел Джейк, бросил плащи и одеяла на пол. Чик протянул к нему руки.
– Дядя папа, – прошептал он тонким, неслушающимся голосом. Это были первые его слова за долгое- долгое время. – Я знал, что ты меня найдешь.
Уиин не могла больше сдерживаться и разрыдалась.
Джейк подхватил Чика на руки. Комок подступил к горлу, и ему пришлось прокашляться, прежде чем он смог говорить.
– Иди в машину, Уинн, и включи на полную мощность печку, прогрей хорошенько кабину, – приказал он. – Ребят я пока заверну в одеяла. Их надо в больницу доставить как можно скорее.
– С ними все будет в порядке, как ты думаешь? – с тревогой спросила она.
– Надеюсь, что да.
Уинн побежала к машине, а через некоторое время Джейк перенес в теплую кабину ребятишек.
– Поехали.
Уинн, торопясь, резко включила мотор, и он заглох. В первый раз Джейк услышал, как она выругалась. Он поймал ее руку, когда она судорожно потянулась к замку зажигания, чтобы снова запустить двигатель.
– Успокойся, дорогая. Я знаю, ты нервничаешь. Все будет хорошо.
– Я не могу, не могу! – в истерике разрыдалась Уинн. – Он наконец-то заговорил! Они перемерзли, продрогли, а я не могу тронуться с места…
– Сейчас ребята практически в безопасности. Надо просто доставить их к врачу, чтобы убедиться, что от переохлаждения не будет последствий.
– С нами все в порядке, тетя Уинн, – сонно повторил Бастер. – Сейчас уже нечего бояться.
– Нечего сейчас бояться, – поддакнул Чик.
Глубоко вздохнув, Уинн повернула ключ зажигания и запустила мотор. Они тронулись в путь, и Джейк подсказывал ей, как вести машину. Его голос был для нее как спасительная опора. Когда подъехали к приемному отделению больницы, Уинн не могла разжать пальцы. Только когда санитары унесли ребятишек внутрь, Джейк с трудом отделил ее судорожно сцепившиеся пальцы от руля.
– Доктор уже занимается вашими сыновьями, миссис Хондо, – сообщила медсестра, когда они вошли в помещение больницы. – А вы пока заполните, пожалуйста, эти бланки.
Уинн, то и дело потирая занемевшие руки, принялась заполнять листки, а Джейк пошел позвонить по телефону-автомату, чтобы сделать отбой поисковой партии.
– Все мужчины принимали участие в поисках, – сказал он, когда вернулся. – Даже Рэндолф.
Минут через тридцать появился доктор.
