В общем-то спрашивать об этом было глупо.
– А тебя как зовут?
– Станислав. Ну, Стас Бородин.
– Бородин? Капитан второго ранга? Именинник?
– Да… – Он чего-то испугался. – Недавно у меня был день рождения. Правда, сорок лет отмечать не принято, и я не отметил. Зато родился во второй раз…
– Как же ты нашел мое логово?
– Я не искал, – виновато проговорил он. – Она привела… Мы долго шли где-то под землей, это я помню… Какие-то огромные белые залы, колоннады. Как будто в Древнем Риме, только все глубоко под землей. Потом вода была под ногами, речка. Хотел заговорить с ней, но голому неудобно, понимаете?.. Я знал, кто она, и был спокоен.
Танцующая на камнях подселила мне квартиранта! Я раскрутил безрукавку и освободил ему руки. Однако этот скромный интеллигентный псих занял мое место, стащил теплую одежду…
Я отнял волчий жилет, посветил фонариком в лицо.
– Давай топай отсюда! И на глаза не попадайся. Никогда!
– Хорошо, я уйду, – спокойно согласился он и снял свитер. – Возьмите, это ваш. Только я оставлю брюки. И прошу, верните нож.
Все сумасшедшие на Урале ходили в моих штанах…
– Откуда у тебя нож?
Он обезоруживал своей покорностью.
– Это подарок Валкарии, – с удовольствием и гордостью сообщил кавторанг. – Она сказала: если ты мужчина, то выживешь. Вот тебе оружие!.. Это когда мы пришли в малахитовый зал… Как вы считаете, это испытание, да? И если я достойно выдержу его, она снова явится?
– Да тебе лечиться надо, идиот! – заорал я на него и потом жалел, что сорвался. – Ты – больной! Ты понимаешь это? Тебя свели с ума! Скоро ты растеряешь остатки мозгов и обрастешь шерстью! Уже ходит тут один снежный человек! Сам подумай, какой, на хрен, малахитовый зал?!
– Нет, я все отлично помню! – заспорил и засмеялся он. – Там светились стены изнутри. И висело много холодного оружия! Этот нож она сняла со стены…
– Ну ты посмотри, это же зековский финач! – Я потряс ножом возле его физиономии. – Ручка из цветного плекса! На зонах стоит три пачки чая!
– Но там же есть тонкая пластинка малахита!
Я понял, что сейчас тоже рехнусь, потому что его навязчивый бред заразен: никакого малахита в наборной рукоятке не было, но мне уже чудилось, что-то проблескивает зеленое в свете фонарика.
– Все, иди отсюда. – Я пошел к логову. – Ножа не получишь.
– Почему?
– Я взял его за свои брюки!
– За брюки? За это старое трико – нож?
– Ладно, снимай! И ножик забирай.
С минуту он плелся сзади молча, затем встал.
– Мне нельзя без брюк… И без оружия невозможно!
– Выбирай!
Он отстал, видимо, выбрал штаны… А я прибавил шагу, чтоб оторваться от больного рассудком кавторанга. И лишь когда оказался возле шумящего по-весеннему фонтана, неожиданно понял, что непроизвольно, вопреки всякой логике, верю этому несчастному. Он действительно не захотел поймать лестницу с вертолета (не его ли я видел стоящим на вздыбленном носу катера?) и потом чудом спасся, каким-то образом угодив в руки танцующей на камнях. И ничего удивительного, что она привела кавторанга ко мне в логово – знала, что там никого нет…
Конечно, он был предрасположен к психическим заболеваниям и в свои сорок ни разу не женился, все плавал по морям, мечтал встретить наяду. И то, что он задумал суицид, добровольно оставшись на катере, тоже доказывало не слишком могучее психическое здоровье. И это было замечено, потому его сделали сумасшедшим! Спасли, но отняли разум, чтоб не мог рассказать, каким образом вытащили из воронки и каким путем вывели из-под дна озера. Может, пожалели или по другим соображениям, но его свели с ума, как пытались сделать это со мной.
Пошел бы я искать девушку, танцующую на камнях, – до сих пор бы ходил… И стал бы счастливым, как этот Станислав Бородин…
Катастрофа на озере и в самом деле была рукотворной диверсией, и наверняка есть клапан, который можно открывать и закрывать, когда надо…
Батарейки приходилось беречь, я включил фонарик на три секунды и успел заметить морской порядок в моем логове и самоуправство квартиранта! Он чем-то разрубил баллон от акваланга и сделал из нижней части котелок!
Уже по запаху понял – питался вареными грибами…
– Прошу прощенья! – вдруг послышалось из темного лаза. – Я был вынужден это сделать… Когда найду Валкарию и вернусь в Ленинград, отдам вам свой акваланг. У меня японский, очень легкий, и дыхательный аппарат идеальный. Дышите и не замечаете…
Вместо ответа посветил в лаз – полуголый кавторанг стоял на четвереньках и посверкивал лысиной…
На бытовом уровне у него вроде бы мало что изменилось в характере, видно, и до катастрофы он был таким же слишком перевоспитанным – вежливым и уважительным до суетливости. И при этом выносливым, терпеливым и с хорошим самообладанием: на улице было градуса три-четыре тепла, а он хоть бы вздрогнул или зубами чакнул.
Может, за это его любили в команде?
– На спальнике лежит записка для вас, – вдруг сообщил кавторанг.
– Записка? От кого?
– От меня. Я оставлял ее каждый день, когда уходил. Чтоб вы не подумали обо мне плохо, если вернетесь. Понимаю, приходишь, а кто-то твоими вещами пользуется. Баллон я ваш испортил…
Прогнать его было уже невозможно, все-таки он еще оставался человеком.
– Залазь! – Я достал из рюкзака мясо.
Он не ломался, щукой заскочил в логово и присел на корточки возле лаза. Я молча сунул ему свитер и предложил поесть.
Ужинали в кромешной тьме, да и блюдо было всего одно – соленая и полузавяленная лосятина. Кавторанг оголодал на грибах, но ел аккуратно, без жадности.
– Валькирия эта, что спасла… – начал я осторожно. – Она что, из Скандинавии сюда явилась?
– Нет, ее зовут Валкария, – поправил он. – И живет она здесь все время. И говорит по-русски.
– А кто она?
– Этого никто не знает… – мечтательно и грустно проговорил он. – Существует несколько версий, но все они основаны на легендах…
– Ну а ты-то как считаешь?
– Думаю, она дочь Хозяйки Медной Горы! – серьезно заявил кавторанг.
Я усмехнулся:
– Значит, она водила тебя по своему подземному царству?
– Напрасно смеетесь! – вдруг огрызнулся он. – В это трудно поверить, но водила. Мы шли по каким-то пещерам… Нет, подземельям и залам. Там везде были лестницы, ступени, галереи… И цветы каменные видел, только они не настоящие… Вернее, настоящие, но сами растут из какого-то разноцветного минерала. И много белых, как изморозь. Наверное, из соли… А потом оказались в пещере, вода текла… Почему-то все как во сне, мало что запомнилось. Как шли, куда?.. Может, оттого, что я все время смотрел под ноги…
– Под ноги? Это она приказала?
Кавторанг смутился, помолчал.
– Как вы не понимаете? Я шел без одежды… Стыдно поднять взгляд.
Он надолго замолчал и наконец-то натянул свитер: в логове было всегда почему-то теплее, но стоило
