рукопись, взял запас вяленого мяса и налегке пошел через перевал: обратно придется нести палатку, спальник, теплую одежду, поскольку я уже твердо решил зимовать на заимке и к весне закончить работу над «Горой Солнца».
Неподалеку от Манараги меня прихватил дождь, длинный, мелкий, однако вымочив до нитки, будто отрезвил.
Сначала услышал не совсем ясный гул, напоминающий звук авиационного турбореактивного двигателя, потом огляделся и увидел, что пришла осень, желтые лиственницы напоминали солнечные пятна, оставшиеся на земле, чтоб подсвечивать дорогу, поскольку их кроны светились в дождливых сумерках и даже ночью.
Не заходя в логово, я сразу направился к озеру, и только тут началось истинное похмелье. Берег Ледяного оказался занятым, вероятно, теперь уже другой командой искателей, не такой многочисленной, но предусмотрительной, с хорошо вооруженной охраной. Вся северная часть и сам лагерь были обнесены валом из спиральной колючей проволоки, которая тоже светилась, огороженный периметр постоянно контролировали пешие патрули. Вместо палаток стояли два сборных вагончика, в третьем безостановочно тарахтела электростанция, а по озеру ползал широкий и плоский катер на воздушной подушке, которому не страшны никакие воронки.
Вой двигателей закладывал уши.
Несмотря на сырую погоду, вдоль береговой кромки бродили геодезисты с инструментами и, похоже, с помощью катера выставляли какие-то створы. Снаряжение команды и методика работы заметно отличались от прежней, да и вели себя искатели совершенно иначе – не смелее, но свободнее, и самое главное, в этой команде были женщины. Вечером дождь кончился, искатели врубили музыку, запалили костер и, раскинув походные столы, ужинать устроились возле огня. Судя по всему, здесь работала совсем другая, не военная организация.
Можно было возвращаться в Сибирь, на заимку, под крышу: эти предусмотрительные люди прибыли надолго, не исключено – до зимы, а то и до конкретного результата, и если ничего с ними не случится, то, возможно, отыщут ящики с золотом и поднимут…
Я снялся со своего поста и уже начал спускаться к распадку, когда совсем рядом увидел мужика в платке-бандане, завязанном по-пиратски. Он сидел ко мне боком, за глыбой, таился и тоже наблюдал за лагерем, да так увлеченно, что ничего вокруг себя не замечал. Нет, не шерстяной и не рыжий, бородка аккуратная, но улыбался, как снежный человек!
И все бы ничего, можно принять за Гоя, готовившего новую акцию против новой команды, но он был в моей волчьей безрукавке, которую я взял у Олешки! Легкая, необъемная, она занимала мало места и хорошо грела, собирался зимой в ней ходить, Олешка звал ее жилетом. Но за хребет я уходил налегке, пустые баллоны, теплую одежду и спальник не потащил, оставив в логове, и получалось, этот человек отыскал грот (или знал его) и украл мои вещи. Уж не одичавший ли ворюга вылинял или побрился?
Брать его тут же было нельзя, пошумишь, а до лагеря близко, услышат и поднимут тревогу. Между тем человек зяб, грел за пазухой руки, растирал грязные босые ступни, но не уходил, безотрывно глядя на смутное мельтешение людей в лагере. Темнело быстро, поэтому через десять минут я видел лишь его профиль.
– Ну, веселитесь, твари! – наконец проговорил он, и я облегченно вздохнул: нет, это другой «йети», еще не совсем одичавший и не утративший речи.
Я шел за ним в десятке метров сзади, стараясь попасть в ритм его шагов, чтоб не услышал шороха, однако он часто спотыкался и оступался, так что приходилось замирать на одной ноге. Когда мы таким образом миновали почти вырубленный прежними искателями лесок, где я однажды ночевал, человек выпрямился и пошел медленнее. Он что-то бурчал и часто оглядывался в сторону лагеря, но в любой момент мог обернуться назад, увидеть меня и убежать. Я снял рюкзак с провизией, чтоб не мешал, улучил момент, когда мы оба оказались на щебенистой высыпке, в два прыжка настиг его и резко толкнул в спину. Он сунулся вперед и устоял, валить пришлось подсечкой и по-милицейски скручивать. Длительная полуголодная жизнь все-таки сказалась, он не богатырь был, но я выдохся, пока спутывал ему руки – он все к карману тянулся.
Там оказался нож явно зековской работы, завернутый в тряпку вместо ножен.
И даже связанный, пленник еще долго сопротивлялся – молча и остервенело, пока я не рубанул его по шее рукояткой пистолета, затем поставил на ноги и потащил вниз по распадку. Не знаю, за кого он меня принял, вероятно, думал, в лагерь поведу, через некоторое время успокоился, попытался в лицо мне заглянуть.
– Вы кто? – спросил уже с интересом и неожиданно вежливо.
Под безрукавкой у него еще и свитер мой оказался, и тренировочные брюки на нем тоже мои – одежда, в которой я нырял с аквалангом.
– Сейчас познакомимся, – пообещал я.
– Понятно! – облегченно вздохнул он. – Значит, вы не из этих…
Недалеко от логова, где распадок почти превращался в каньон и хоть заорись, никто не услышит, а бежать можно только вперед, приставил его к стенке и приказал раздеваться.
– Зачем? – удивленно спросил он. – Вы хотите ограбить меня?
– Затем, что одежда на тебе – моя! – Я посветил ему фонариком в лицо, и на мгновение показалось, где-то его видел.
– Ваша?.. А, ну да, возможно, – залепетал он, заслоняясь от света. – Не знал, что ваша… Я был голый, совсем голый и сильно замерз… И взял. В пещере никого не было… Руки развяжите, я сниму.
На вора он совсем не походил…
– Ты что тут делаешь?
– Я?.. Гуляю. Вернее, гулял, ходил по горам…
– Место для прогулок замечательное, правда?
– Да, я никогда не был в горах, видел их всегда издалека… – с удовольствием стал рассказывать он. – Так получалось. И сейчас впервые вот так, среди скал, один…
– И в чем мать родила?
– Ну, я в этом не виноват…
Я встряхнул его за грудки.
– Быстро говори, что делаешь в горах?
Он вдруг осел, как мешок, и показалось, всхлипнул.
– Девушку ищу…
– Какую девушку? – Только сейчас мне пришло в голову, что человек этот тоже душевнобольной. Слишком уж нестандартное, неадекватное поведение…
– Ту, что спасла меня… Она такая прекрасная! Такие тонкие руки и голос… Я не мог просить ее остаться, потому что был совсем голый.
Мне почему-то мгновенно вспомнилась танцующая на камнях.
– В волосах у нее есть зеленые блестки?
Человек оживился, вскочил.
– Есть! Много! Только не зеленые, а желтые. Они сверкают, как планктон в лунную ночь!
– Почему желтые? Зеленые!
– Не знаю! А вы ее знаете? Видели?
– От чего она спасла? От смерти?
– Вытащила из воды, – неохотно сказал он. – Я тонул… В общем, плохо помню, что было. Когда очнулся, увидел ее… Она меня вытащила и откачала… Ее зовут Валкария.
– Как?!
– Валкария! Такое звучное и непривычное имя!
– Кто тебе это сказал?
– Она!.. Она сказала: запомни, меня зовут Валкария. Я еще переспросил – может быть, Валькирия?..
– И танцевала на камнях?
– Нет, она не танцевала…
