– Кстати, о подружке, – не дрогнула баба. – Я хочу получить доказательства того, что она у вас.
– Так я же говорю по ее мобильнику! – удивился женской тупости Сереня.
– Ну и что? Может, ты его у Ирки свистнул?
– Чего это ради я стал бы свистеть только его? Я их обоих свистнул!
Одинаково разинув рты, Леня и Гриня прислушивались к этому странному разговору.
– А почему я должна тебе верить на слово? – уперлась баба. – Я тебя знать не знаю, может, ты врешь как сивый мерин!
– Это я-то мерин? – обиделся Сереня.
– Мерин ты или не мерин, мне, честно говоря, без разницы! Пока я не услышу Ирку, ничего для тебя делать не буду.
– Я перезвоню, – сказал Сереня и выключил мобильник.
Леня и Гриня напряженно смотрели на него, встревоженные явно недовольным выражением лица младшенького.
– Она требует позвать к телефону эту, – Сереня кивнул на кусты. – Говорит, пока не услышит ее, не будет нам помогать.
Настойчиво тренькнул мобильник. Сереня напрягся, но тут же расслабился, увидев, что это всего лишь пришел счет за состоявшийся разговор. Три двадцать, вовсе и не дорого!
– Мы не можем позвать ее к телефону, – в задумчивости скосив взгляд на прибившийся к борту лодки мелкий мусор, сказал Леня.
– Давайте положим мобильник ей на пенек, – предложил Гриня.
– Совсем дурак, что ли? – окрысился на брата Сереня. – Она возьмет и позвонит в милицию! Или вообще в Службу спасения, через спутник, чтобы они могли засечь ее местоположение!
– А они такое могут? – заинтересовался Гриня.
– Они много чего могут, – уклончиво ответил Сереня. – Нет, телефон ей в руки давать нельзя.
– Я придумал! – торжествующе улыбнулся Леонид. – Мы включим телефон и сделаем что-нибудь такое, что заставит ее громко кричать! Например, будем бросать в нее камни.
– А она будет эти камни поднимать и бросать обратно, и еще неизвестно, кто будет громко кричать, – язвительно сказал Сереня. – Нет, нужно придумать что-то другое.
Леня, уже успевший подобрать подходящий камень, поспешно бросил его в тихую заводь у берега.
– Ой, жабачок! – детски обрадовался Гриня, увидев выпрыгнувшую из воды лягушку.
– Жабачок, – задумчиво повторил Леня.
Лицо его медленно просветлело.
– Гриня, не хочешь вспомнить детство? – обратился он к брату. – Помнится, ты очень ловко ловил лягушек!
– Хочешь устроить пикничок на свежем воздухе, сварганить шашлык из лягушачьих лапок? – съязвил Сереня.
Леня широко улыбнулся и поощрительно кивнул Грине, который уже поднял со дна лодки матерчатый сачок на длинной ручке.
– Мы ее не камнями, мы ее лягушками закидаем! – сказал он, с нежностью поглядев на зеленую квакушу, классическим брассом плывущую прямо в сачок. – Думаю, что лягушек она в руки брать не захочет и обратно кидать не станет, а вот крик поднимет – о-го-го!
– Есть одна, – доложил Гриня, подняв сачок с первой лягушкой. – Тебе сколько их нужно? Возьмите кто-нибудь первую, а то она выпрыгнет обратно.
– У меня руки заняты, я звоню по телефону, – поспешил заявить Сереня.
Он снова достал из кармана мобильник и одним нажатием на нужную кнопку повторил вызов последнего номера.
Я расплатилась с водителем, отпустила такси, заранее приготовленными ключами открыла калитку и входную дверь, вошла в дом, и тут мобильник звякнул. Залиться трелью он не успел, я тут же ответила на вызов:
– Алло?
– Вот, слушай!
Писклявый голос пропал, и стали отчетливо слышны какие-то необычные шумы, похожие на треск помех, а потом в трубке зазвучал приглушенный расстоянием голос Ирки.
– Блин, да что это такое?! Что за гадость?! – подруга поперхнулась словом и дико взвизгнула.
– Ирка, ты где? Что с тобой делают? – всполошилась я.
– Ой, мамочка, уйди, брысь! А-а-а!!!
На фоне Иркиного отчаянного крика в трубке прорезался довольный голосок Писклявого:
– Ну что, слышала?
– Что вы с ней делаете? – я была откровенно напугана.
На моей памяти Ирка так орала только однажды. Тогда на нее, голую, во время купания свалилась мышь, которую какая-то ошибка навигации привела к отверстию вентиляции над ванной. Сражаясь с мышкой, подруга расколола кулаками несколько плиток на кафельной стене, разбила в кровь руки и погнула латунный кран. Мышь вообще бесславно окочурилась. По-моему, ее смертельно контузил Иркин рев.
– Как что? – притворно удивился моему вопросу гадкий Пискля. – Мы ее пытаем! Пока не сильно, так, жалеючи, но скоро начнем мучить по-настоящему – с раскаленным железом и стальными щипцами! Не знаю, сколько она продержится. Думаю, у вас совсем немного времени.
– Послушайте, я хо...
Договорить мне не удалось. Звонок неожиданно оборвался, а я не успела ни попросить Писклю пощадить Ирку, ни сказать мерзавцу, что именно я о нем думаю!
– Я хо...
– Извините, на вашем счете нет денег для продолжения разговора. Пополните, пожалуйста, счет!
Женский голос в трубке в один момент изменился. Пискля в недоумении отстранил телефон от уха, потряс его, как погремушку, ничего этим не добился и уставился на куст, за которым в некотором отдалении просматривалась могучая фигура пленницы, неспешно совершающей вечерний моцион вокруг хижины. Тонкая шея младшего Пушкина покраснела, словно ее обладатель получил затрещину.
Пискля и в самом деле чувствовал себя так, будто ему отвесили звонкую оплеуху.
– Офигеть! – сказал он, переводя возмущенный взгляд с Ирки за кустом на ее мобильник и обратно. – Я еще должен ей денег на счет положить! Ну, совсем обнаглела баба!
Я выключила неожиданно замолкший мобильник, сунула его в карман и задумалась. Перед моим мысленным взором возникла несчастная Ирка – зареванная, с разноцветными потеками макияжа на осунувшейся физиономии, с некрасиво обкромсанными волосами, пряди которых прилипли к вспотевшей голове. Подруга была привязана к столбу линии электропередачи, у основания которого лежали вязанки хвороста, и горбатый карлик, пища, как крысенок, поливал поленницу бензином из канистры...
Картинка была такая правдоподобная, что у меня задрожали губы и защипало глаза. Чтобы не разреветься, как идиотка, я отогнала пугающее видение, но тут же вернула его обратно. Откуда взялся этот столб? И эти вязанки хвороста? Вообще, почему мое воображение живописало действие под открытым небом?
Вероятно, мое подсознание обработало и задействовало не только основную, но и фоновую информацию из последнего разговора с Писклей. Действительно, шумы там были интересные: вроде и ветер выл, и трещал какой-то растительный сухостой, и как будто водичка журчала... Похоже, Ирку вопреки традициям классического киднепинга держат не в закрытом помещении, а под открытым небом!
Не могу сказать, что этот вывод меня сколько-нибудь утешил. Конечно, сейчас лето, тепло даже ночью, но вести жизнь в полевых условиях, без привычных удобств, в компании каких-нибудь кузнечиков, кротов или, не дай бог, мышей-полевок – это не для Ирки. Вообще-то она очень мужественная и выносливая, но за последние годы разбаловалась, приобрела массу барских замашек. Например, утром, не вставая с кровати, съедать шоколадный батончик. А кто ей сейчас подаст сникерс в постель? Я забыла спросить у Пискли, кормят ли пленницу вообще хоть чем-нибудь!
Крайне встревоженная, я заперла за собой входную дверь, бросила на пол в прихожей свою сумку и, не заходя в комнаты, зашагала по лестнице в комнату под самой крышей. Я решила незамедлительно начать
