только одна рука насильственно удерживалась вблизи точеного деревянного столбика диванного подлокотника блестящими металлическими наручниками. Лаврик как заведенный дергал рукой, наручники бряцали, диван вздрагивал. Напротив пленника, прямо на столе, сидел Вадик. Он издевательски смеялся и крутил на пальце колечко с ключиком.
– Что это вы тут делаете? – спросила я с порога.
– Мы играем в полицейских и воров, – ухмыльнулся Вадик.
– А откуда у нас в компании взялись такие оригинальные аксессуары? – удивилась я.
– У тебя в столе лежали, – осклабился Вадик. – Я полез кофе поискать, а там они!
– У меня в столе? – удивленно повторила я.
– Уж спрятала так спрятала! – продолжал веселиться Вадик.
– Не компрометируй меня, – попросила я. —Это же игрушечные наручники!
– Ага, для всяких разных игр! —Вадька с намеком подмигнул хитрым зеленым глазом.
Я завела очи к потолку и вздохнула. Балагур Вадька все представил в неверном свете. С наручниками было так: на прошлой неделе Сертификационный центр обратился к краевым СМИ с просьбой заклеймить позором поставщиков и продавцов импортных детских игрушек, не имеющих гигиенических и прочих сертификатов. В числе образцов не разрешенных к продаже игрушек нашей съемочной группе выдали и китайский набор «Супермегаполицейский»: запаянную в пластик разноцветную картонку с закрепленными на ней пистолетом и наручниками. Черный пистолет выглядел устрашающе убедительным. Только взяв его в руку и ощутив небольшой вес, можно было понять, что это не настоящий «ствол». С прилагающимися к пистолету наручниками дело обстояло еще хуже. Сделанные из какого-то светлого металла, возможно, из алюминия, «браслеты» были легкими, но неожиданно прочными. Потеряв ключик, избавиться от этого сомнительного украшения ребенок уж точно не смог бы.
Супермегаигрушки очень приглянулись нашим парням в телекомпании, они с большим энтузиазмом играли в полицейских и воров. Но, после того как в пылу погони заигравшаяся парочка видеоинженеров вломилась в студию и произвела показательное задержание в прямом эфире, наш директор строго-настрого запретил проводить на территории телекомпании подвижные военизированные игры. Полицейский суперпистолет я самолично отняла у Вадика и отнесла домой – ребенку. Или не отнесла? Помню, в сумку положила, но не вытаскивала. Значит, пластмассовый «ствол» так и валяется в недрах моей торбы. А наручники, выходит, я в стол положила, а бессовестный Вадька залез в мой ящик и нашел их там.
– Тебе еще повезло, что Вадик не смог собрать комплект, – «утешила» я мрачного Лаврика. – Иначе он бы тебя еще по коридорам погонял с криком «Стой! Стрелять буду!».
– Стрелять? – непонимающе повторил Лавровый Лист.
– К наручникам еще пистолет прилагался, – пояснила я.
– А также хлыст, сапоги со шпорами и черное кожаное белье, – заржал Вадик. – Тебе еще повезло, что я всего этого не нашел!
– Вот так рождаются нездоровые сенсации! – заметила я.
Приняв сказанное на свой счет, любитель нездоровых сенсаций Лаврик зарделся. Мне стало его жаль.
– Можно, я амнистирую заключенного? – спросила я оператора, по совместительству выполняющего функции тюремщика.
– Можно. – Вадик вручил мне ключик и спрыгнул со стола. – Только освобождать узника ты будешь без меня. Он, оказывается, очень темпераментный малый, наш Лаврик! И страшно свободолюбивый! Представь себе, обещал меня убить!
– Смерть тюремщикам! – подтвердил угрозу Лаврик.
– Видала? – Вадик неожиданно встал в позу и с завыванием процитировал: – Оковы тяжкие падут, темницы рухнут, и свобода нас примет радостно у входа, и там мопед нам отдадут!
– Что? – не поняла я.
– Стихи Александра Сергеевича Пушкина в обработке Вадима Петрова, – поклонившись, объяснил Вадик.
– Нет, что там с мопедом?
– У меня отняли мой мопед, – мрачно сообщил Лаврик, с намеком позвенев оковами.
– Ах, извини, сейчас я тебя освобожу! – Я сунула ключик в скважину замка. – Так у тебя есть мопед?
Лаврик не успел ответить.
– Я загнал его под лестницу, – сообщил из коридора Вадик. – Там он и стоит, верный моторизированный Буцефал, в компании с большим моющим пылесосом, похожим на него, как родной брат. Только с хоботом и без руля.
– А круп у Буцефала достаточно просторный? – поинтересовалась я. – Пассажир на нем поместится? Вернее, пассажирка?
– Моя девушка помещается, – с достоинством сообщил Лаврик, потирая руку, освобожденную из оков.
– Значит, и я помещусь! – обрадовалась я. – Лаврик, я вернулась, чтобы сказать тебе, что была не права: меня очень, очень интересуют межпланетные контакты, и я ужасно хочу своими собственными глазами увидеть сигналы братьев по разуму прямо сейчас!
В коридоре раздался грохот: судя по шуму, Вадик, не успевший далеко отойти, врубился в шкафчик с кассетами. Думаю, его дезориентировало мое неожиданное заявление.
– Ты покажешь мне то место, где принял сигналы инопланетян? Это же где-то у реки, я правильно поняла? Давай поедем туда на твоем мопеде, немедленно! – Я настойчиво волокла Лаврика к выходу.
Он был немного удивлен, но не сопротивлялся.
В коридоре нам встретился Вадик. Он застыл у разгромленного шкафчика на манер соляного столба и при этом скроил такую мину, будто чутко прислушивался к музыке высших сфер.
– Хочу увидеть братьев по разуму прямо сейчас, – тихо, с огромным недоверием пробормотал оператор, когда я с Лаврушкой в поводу пробегала мимо.
Я не удостоила провокатора даже взглядом. Стащила Лаврика вниз по лестнице, помогла вывести из стойла под лестницей симпатичный веселый мопедик цвета яичного желтка, дождалась, пока Лавровый Лист оседлает свое несерьезное транспортное средство и сама взгромоздилась сзади.
Весело стрекоча, мопедик выкатился со стоянки телекомпании на улицу, набрал скорость, и я сразу же почувствовала, что изначально недооценила резвость конька-горбунка. Сидя на округлом крупе, я более или менее крепко установила ноги на какие-то микроскопические упоры, но руками держаться было не за что.
– Держись за меня! – обернувшись, проорал мне Лавровый Лист. – Моя подружка всегда так делает!
Я удержалась и не ответила, что я-то, слава богу, не Лаврикова подружка! Хороша бы я была рядом с таким бойфрендом – бледным тощим недокормышем с нездоровым блеском в глазах!
Впрочем, для того чтобы смотреться полной идиоткой, вполне достаточно было восседать на попе игрушечного мотоцикла в дурацком наряде тинейджера-дальтоника: красная с оранжевым рисунком майка и зеленые, как молодая травка, штанишки совершенно потрясно сочетались с желтым мопедом!
Прочие участники дорожного движения на нас с Лавриком (и мопедом) откровенно засматривались. На перекрестке у светофора я даже получила неприличное предложение от пузатого байкера с окладистой черной бородой протоиерея: меня ласково назвали «телкой» и предложили «не выеживаться и живо сдернуть с пукающей шмакодявки на реальный харлей». Нелестная характеристика, выданная его двухколесному другу, сильно обидела чувствительного Лаврика. Едва дождавшись зеленого разрешительного сигнала светофора, он сдернул желтого конька с места в карьер, и я чуть не свалилась с мопеда. Даже успела пожалеть, что не вцепилась предварительно в ребристые бока Лаврового Листа, все- таки опасность обрушиться на дорогу была бы меньше. Хотя Лаврик такой тощий и легкий, что я вполне могла, падая, утащить с мопеда и его тоже. Это было бы совсем плохо: и самой свалиться, и вдобавок Лаврушку на себя опрокинуть!
Был уже дымчато-сумеречный вечер, самое начало десятого, когда желтая «шмоакодявка», несущая на горбу нас с Лавриком, выкатилась на слоистый песок речного берега. Мопед показал себя с лучшей стороны:
