общем, я пришла вместо родителей, in loco parentis.
– Чего? – подозрительно переспросила Марина Остаповна.
Мне опять стало стыдно, теперь за неуместную ученость. Я постаралась вложить в свой ответ весь запас обаяния:
– Я тетя Игорька, его родители в отъезде, так что я временно их заменяю. Можете быть со мной откровенны, я приму все необходимые меры.
– Меры… – протянула психолог. – Еще неизвестно, может быть, это школе придется принять меры. Например, изолировать ребенка от пагубного влияния семьи. Или отдать Игоря в школу для дефективных детей…
– Господи, да что случилось-то? – испугалась я.
– Вот, – учительница вытащила на стол листок, – это рисунок Игоря Стецюра на тему «Моя семья». Смотрите сами!
Я взяла рисунок и принялась его изучать. Потом я с сомнением спросила:
– А вы уверены, что здесь нарисована семья?
– Я, по-вашему, совсем идиотка? – окрысилась Марина Остаповна.
Я еще раз взглянула на рисунок. Там была изображена рамка, возможно, от фотографии или от картины. Карандашом были тщательно прорисованы все завитушки, автор не забыл даже про гвоздь на стене. Вот только внутри рамки абсолютно ничего не было, только белый фон бумаги.
– Может быть, это шутка? – предположила я.
– Такие шутки заканчиваются диагнозом «олигофрения», – прогремела Марина Остаповна, потрясая книгой «Психология в школе». – Или лишением родительских прав.
– За что?!
Психолог поправила остатки волос на макушке и важно произнесла:
– Фактически ребенок отказался нарисовать свою семью. Он ее просто проигнорировал. Это свидетельствует о крайне неблагоприятной атмосфере в доме. Думаю, Игорь ненавидит своих родителей, а также братьев и сестру. Скажите мне откровенно: как часто вы его бьете? И чем конкретно: полотенцем, ремнем, подтяжками, веником, резиновым шлангом, железной палкой? Или просто чем под руку попадется?
Перечисляя орудия экзекуции, Марина Остаповна чрезвычайно оживилась. Я же, напротив, пришла в ужас:
– Как вы можете такое говорить?! Его никто не бьет!
– Думаю, это определит специальная комиссия, – веско сказала педагог и зашуршала бумагами на столе. – Собственно, это все, что я хотела вам сообщить.
Педагогика – это наука добывать деньги из недостатков наших детей. От своих приятельниц, имеющих отпрысков школьного возраста, я наслышана о поборах со стороны учителей. Некоторые педагоги, недовольные своим скромным жалованьем, нашли способ дополнительной подработки. Они специально занижают оценки детишкам из состоятельных семей, а потом вызывают в школу родителей и вымогают у них ценные подарки в обмен на лучшую успеваемость их потомства.
Видимо, Марина Остаповна рассуждала таким образом: сегодня завести четверых детей себе могут позволить только очень богатые люди. Значит, можно пощипать этих Стецюра, от них не убудет.
Состроив понимающую физиономию, я осторожно завела:
– А нельзя ли не доводить дело до комиссии? Может быть, просто разобраться своими силами? Я со своей стороны готова оказать посильную помощь школе и вам лично…
Марина Остаповна навострила уши, в ее глазах заплескалось отражение грядущих денежных знаков.
– Мне кажется, с этим тестом произошла какая-то ошибка, – продолжила я. – Я поговорю с Игорем, все выясню и зайду к вам на следующей неделе, хорошо? Можно мне взять этот рисунок?
Марина Остаповна кивнула.
– Только не затягивайте, могут быть рецидивы, – сообщила она на прощание. – Мы, педагоги, должны работать в тесной связке с родителями.
Всю обратную дорогу до дома я напряженно размышляла. Конечно, велика вероятность, что алчная Марина Остаповна меня обманула. А если нет? Вдруг у мальчика на самом деле какие-то проблемы с развитием? Господи, и почему с детьми все так сложно? Не успеешь разобраться с одной неприятностью, тут же лавиной накатывает следующая. Интересно, хотя бы к совершеннолетию отпрысков проблемы заканчиваются?
– Тетя Нина, я решилась, – сообщила я домработнице. – Сегодня у нас появится мой муж и отец семейства. Зовут Максим. Вы будете играть роль тещи. Все должно быть натурально: упреки, скандалы и прочие радости семейной жизни. Справитесь?
– А я не перегну палку? – заволновалась Нина Платоновна. – Я ведь могу такое сказануть…
Я улыбнулась:
– Можете высказать Максиму все то, что не решались сказать настоящему зятю. Он будет только счастлив.
– А ты уже подготовила детей?
– Сейчас этим займусь.
Я позвала Олю и Игорька и сообщила им:
– У меня для вас две новости. Одна – плохая, а другая…
– Хорошая? – закончила девочка.
– Даже не знаю. Скорее, интригующая. Так с какой начать?
– Давай с плохой, – вздохнул Игорек.
Я рассказала про утренний звонок, про то, что мама с папой не приедут еще месяц.
– А холера – это опасно? – спросил мальчик сквозь слезы.
– Нет, – солгала я, – для тамошних мест это все равно что грипп. Но необходимо вылечиться до конца, пройти карантин…
– Не надо было им ехать в эту Аргентину! – в сердцах воскликнула Оля. – Как мы будем жить без них все это время?
– Вот об этом я и хотела с вами поговорить. Интригующая новость состоит в том, что…
Я рассказала про фирму «Радость жизни», про странных людей, которые туда обращаются, про Максима, который хочет, чтобы мы на время стали его семьей.
– Это просто такая игра, понимаете? Нам заплатят много-много денег. Тебе, Оля, купим мобильный телефон, такой, как ты хотела, помнишь? А ты, Игорек, что хочешь в подарок?
– Плейер для компакт-дисков, – мгновенно отозвался Игорь.
– Получишь самый лучший. Ну что, вы согласны?
Дети помолчали, а потом Оля спросила:
– Тетя Люся, а зачем он это делает?
Я пожала плечами:
– Наверное, потому что он очень несчастен. В любом случае ничего не бойтесь, нам не грозит никакая опасность. Ну а если кому-то из вас Максим не понравится, мы просто откажемся играть в эту игру, только и всего. Вы мне доверяете?
Дети кивнули.
– Ну вот и хорошо. Да, и еще один важный момент. Вы должны называть его папой, а меня – мамой. Ну а тетю Нину соответственно бабушкой.
Дети дружно замотали головами.
– Поймите, это очень важно, – заволновалась я, – иначе не будет никакой достоверности. Это ведь понарошку!
Оля с Игорем по-прежнему отводили глаза.
Я решилась на крайнюю меру:
– За каждое «мама» и «папа» будете получать по доллару. Ну как, согласны?
Выражение лица у Игорька тут же стало хитрющим.
– Конечно, мамочка, – сказал он голосом послушного мальчика. – А можно мне прямо сейчас дать
