– Последний вопрос – в сарай вы перед отъездом, конечно, не заглядывали?
Василий помотал головой. Глаза у него были усталые, почти больные. За прошедшие сутки он, казалось, утратил свой реальный возраст. Теперь этому подавленному притихшему человеку можно было дать и его настоящие годы, и сорок лет, и даже пятьдесят. Если бы его увидела жена – она бы немедленно все ему простила.
Глава 19
Когда следствие заинтересовалось семейными связями и знакомствами Цветаева, выяснилось, что многие люди просто не желали больше его знать. Московской родни оказалось более чем достаточно. Но все это были довольно дальние родственники, и все они поголовно не видели Андрея чуть не со дня его свадьбы. Родственница, которая согласилась принять к себе бездомного отца Андрея, вообще была очень зла на племянника.
– Сволочь, каких мало! – бросила она, когда ее спросили, что за человек Андрей. – Отца оставил без угла на старости лет! Ладно, о себе не подумал, но так поступить с отцом!
– Где он может скрываться – не знаете?
– И знать не желаю, – отрезала она. – Чем меньше я о нем знаю, тем лучше себя чувствую.
Напоследок она выразила пожелание, чтобы Андрея все-таки побыстрее нашли. Ведь отец его сейчас в таком состоянии, что может умереть, так и не увидев сына.
Дмитрий Иванович в самом деле чувствовал себя намного хуже, чем во время первого визита следователя. Мужчина почти не реагировал на внешние впечатления и целыми днями лежал, закрыв глаза, стонал или впадал в какое-то оцепенение. Однако ему удалось произнести несколько фраз.
Когда его спросили, где может скрываться его сын, он ответил, что вряд ли кто согласился его принять. Когда-то – было такое время – Андрея все любили. Он был совсем другим человеком – открытым, веселым парнем, рядом с ним все начинали улыбаться. Но в последние годы все эти неудачи так сломили его, что Андрея трудно было узнать. Он стал очень нервным, озлобленным, часто был несправедлив даже по отношению к родному отцу.
– Неужели у него не осталось ни одного друга?
– Не знаю, мы с ним в последнее время мало разговаривали. Я ведь то у сестры, то в больнице. А он – неизвестно где. Все телефоны, какие у меня были, я вам уже дал… Вы проверили?
Все эти телефоны и адреса в самом деле были уже проверены. Но ни по одному из указанных адресов не был найден мужчина с двумя детьми. Не было никого, даже отдаленно напоминавшего Андрея. И все люди, с которыми общался следователь, заявляли, что совсем не считают себя друзьями Андрея. От них тоже удалось получить кое-какие адреса, правда их было совсем немного и никаких результатов это не дало.
Андрей исчез – как сквозь землю провалился. Его снимки, вместе с фотографиями детей, были разосланы во все отделения милиции на вокзалах, в аэропорты, на междугородные автобусные станции. Но со времени их исчезновения прошла уже неделя и никто фотографий не опознал.
Поэтому, когда заплаканная Марина снова явилась к следователю – ее вызвали по телефону, – ничего утешительного женщина не услышала.
– Зачем же вы меня вызывали? – Она сжимала сумку так крепко, что лакированная кожа скрипела под ее пальцами. – И когда вы отпустите моего мужа?
– Когда закончим дознание, – пообещал следователь.
– Если он не виноват – какое вы имеете право его задерживать? Разве он сознался, что убил кредитора? Не мог он такое сказать! Он не мог это сделать!
Ее попросили побольше доверять следствию и поменьше – необоснованным страхам. Нет, ее муж в самом деле не сделал никаких признаний, касающихся смерти кредитора. И принуждать его к этому насильно никто не собирается.
– Сейчас у нас главная задача – найти Цветаева и ваших детей. Думаю, ему тоже будет что порассказать. Ну а до тех пор вашему мужу придется немного подождать. Отпустить просто так мы его уже не можем.
– Забрать просто так можете, а отпустить – нельзя? – Марина неожиданно расхрабрилась. Она высказала все, что накипело у нее на душе, и в частности – что если задача милиции – хватать всех подряд, когда преступник гуляет на свободе, – грош цена этой милиции! Ей не могут вернуть детей, а теперь еще и мужа отобрали! Будет ли этому конец? Может быть, ее саму тоже арестуют – она ведь важный свидетель, так нечего ей шляться на свободе! Посидит до выяснения всех обстоятельств, не сахарная, не растает!
Следователь выслушал ее невнимательно, но без раздражения. Когда Марина остановилась, чтобы перевести дух, он сообщил, что, в общем, для этого ее и позвали.
У нее упало сердце:
– Что?! Вы меня арестовываете?
– Нет, Марина Павловна. Я попрошу вас посмотреть на нескольких людей и сказать, какие у вас впечатления.
– Очная ставка? – догадалась она, и у нее полегчало на душе. В какой-то момент она и в самом деле решила, что уже отсюда не выйдет. – Что это за люди?
– Видите ли, мы сейчас пытаемся выяснить обстоятельства совершенного на вас нападения. Вы дали показания, что вас пытались припугнуть, чтобы вы скорее продали дом. Так вот, мы покажем вам кое-каких людей, а вы попробуете получше припомнить того человека, который на вас напал.
– Но я же его не разглядела! – испугалась она. – Как же я могу кого-то опознать? А вдруг опознаю не того?
– Вы все-таки посмотрите. Мы подготовились, не бросать же все на полпути.
Она поколебалась, но все-таки дала согласие.
…– И можешь себе представить! – возбужденно рассказывала она сестре по телефону. Марина звонила ей на работу – теперь Алина имела свой номер и раздала его всей ближайшей родне. – Среди тех мужчин были те двое, которые держали меня в той квартире!
– Их поймали? – Алина говорила, не отрывая взгляда от экрана компьютера. Ей было очень некогда – она как раз зашла в сайт крупной трикотажной компании и теперь пыталась определиться, куда ей двигаться дальше.
– Ну да, наверное. Я потом спросила следователя – что это значит? Ведь это не те люди, среди них не могло быть того, кто на меня нападал!
– Почему ты так уверена?
– Да я же видела их при дневном свете, и много раз! Почти двое суток прожила с ними рядом, можно сказать! Я бы и раньше их узнала, да только тот мужчина был совсем другой!
– И его среди них не было?
– Нет, конечно.
Впрочем, ее старшая сестра была вынуждена признать – даже если бы она видела этого мужчину среди представленных на ее суд людей, она вряд ли узнала бы его. Слишком неопределенные у нее остались впечатления. Да и темно было так, что она не разглядела бы собственной руки вблизи от лица. Что такое деревенская, непроглядная темнота – горожанину трудно даже представить. В городе всегда есть какой-то свет – неподалеку горит фонарь, светятся окна, проезжают машины. А там – ничего. И в этом черном месиве на нее навалился какой-то незнакомец.
– Но ты хотя бы уверена, что это был мужчина? – почти иронично спросила Алина.
– Конечно. От женщины я бы отбилась. Сильный мужчина, шире меня в плечах. И он дышал так странно, со свистом… Изо рта пахло жвачкой. Мятный такой запах, немножко кисловатый. И это все.
– Интересно, что он ничего тебе не сказал, когда отпустил, – заметила сестра. – Мог бы припугнуть еще больше – сказать, что это тебе за упрямство, а дальше будет хуже. А он бросил тебя и убежал. Ты ведь могла и не понять, за что тебя пытались придушить!
– Да, об этом меня тоже расспрашивали. Но не могу же я врать! Не сказал – значит не сказал. Ничего не поделаешь.
– Может, он боялся, что ты потом узнаешь его голос? Внешность-то он хорошо замаскировал, знал, что переулочек у нас темный!
Марина сказала, что все это очень может быть. Но во всяком случае, она заявила следователю, что предъявленные ей люди точно ее не душили. Она спросила его – неужели думают на тех, кто держал ее два
