ошиблась – почему она пропала? Стала кому-то опасна? Нет, я так не поступлю… Пусть думают, что я вообще этим не интересуюсь».
О том, что могло случиться с подругой, Дуня пыталась не думать. Ей становилось слишком страшно, тяжело на душе, и тогда хотелось опустить руки, сесть и заплакать. А это никак не могло помочь Нелли – если, конечно, той еще можно было помочь.
Шестого мая Дуня, как всегда, поднялась рано утром и поехала в институт. Никого из их компании в аудитории не оказалось – естественно, те отсутствовали по уважительной причине – принимали участие в поисках Нелли. Или сидели рядом с ее матерью. Или же были так расстроены, что им было не до учебы. Но Дуня была уже почти уверена – кто-то из них только делал вид, что расстроен.
Девушка отсидела первую пару, не глядя на преподавателя, не вслушиваясь в его слова и ни разу не взяв ручку. Впрочем, на последней парте она почти не бросалась в глаза и могла делать, что угодно. Девушка еще раз детально обдумала свой план и в конце концов решила, что он может удаться. В институте Дуня была на хорошем счету, училась прилежно и редко пропускала занятия по неуважительным причинам. Она не боялась идти в ректорат…
Накануне вечером она еще раз позвонила Татьяне. Девушка спросила, нельзя ли все-таки каким-нибудь образом раздобыть фотографию того парня – Петра по фамилии Врач. Та ответила, что и сама хотела бы иметь его снимок, но ничем помочь не может.
– В самом деле не можете? – спросила девушка. – Ведь ваша дочь дружила с ним.
Последнюю фразу она произнесла с запинкой. Все-таки беременность и дружба – понятия разные.
– У меня нет его фото, – отрезала та. – И сделать его негде. Знаете, мы не в тех отношениях, чтобы я могла просить его попозировать перед камерой. Кстати, Нелли не нашлась?
Дуня сухо ответила, что поиски ведутся, и повесила трубку. Эта женщина ее бесила. «Втравила Нелку в опасную историю, а сама осталась в стороне! Чистенькая, спокойная! А девчонка за нее отдувайся!»
На перемене Дуня отправилась в деканат. Из начальства там была только секретарша – своя же, из бывших студентов. Дуня еще помнила, как та доучивалась на пятом курсе. В ту пору это была простоватая, никому не интересная девчонка, у которой всегда было слегка испуганное выражение глаз. Теперь Светка переменилась разительно – она говорила с бывшими знакомыми начальственным тоном, позволяла себе распекать студентов за непосещаемость и неуспеваемость и всячески делала вид, что никого в лицо не узнает. Дуня слегка расстроилась – она бы предпочла беседовать с кем угодно, только не с ней.
Светка делала вид, что не обращает внимания на девушку, которая подошла вплотную к ее столу. Она в этот миг занималась тем, что распекала какого-то первокурсника, забывшего сдать курсовую работу. Хотя подобные нотации вовсе не входили в обязанности секретаря, Светка выполняла их с наслаждением. В ее голосе звучали металлические нотки, кудри на голове напоминали корону, а небрежно намазанный рот кривился в холодной, начальственной усмешке. Правду сказать, на первокурсника – хорошо одетого, упитанного парня – ее речи не производили никакого впечатления. Он скучающе глядел в окно, переминался с ноги на ногу и, судя по всему, чего-то ждал. Наконец Светка резко выдала ему какой-то листок бумаги – собственно, в этом и заключалась ее задача. Парень хмыкнул, оценивающе окинул взглядом Дуню и вперевалочку вышел.
– Закрывай дверь! – яростно крикнула вдогонку Светка.
Но тот уже скрылся. Дуня сама подошла к двери и плотно закрыла ее. В коридоре зазвенел звонок. Светка наконец соизволила ее заметить:
– А вы что хотите?
Тех, кого она знала раньше, до своего «вознесения», секретарша называла на «вы», подчеркивая дистанцию.
– Света, у меня к тебе личное дело, – интимно заговорила Дуня, без приглашения подсаживаясь к столу.
Она не собиралась ломать комедию и вовсе не боялась, что ей нахамят. Уж что-что, а нахамить в ответ она тоже умела – и Светка это знала. Номер прошел – та только слегка вздрогнула, услышав фамильярное обращение, но смолчала.
– Понимаешь, мы же через год заканчиваем, – заговорила Дуня. – Хотелось бы сделать что-то вроде дружеского фотоальбома на память.
Света кивнула – она попросту растерялась, заявление было слишком неожиданным.
– И вот, у меня с собой пара снимков, они, правда, старые… – Дуня достала из сумки три фотографии. – Сделаны на первом курсе или на втором. Я уж не помню. Короче, многих из этих людей я теперь просто не припоминаю. А ведь нужно, чтобы они все были в нашем альбоме.
Светка что-то промямлила, продолжая разглядывать снимки. Наконец она спросила, что же требуется от нее?
– Света, ты же тут училась, помнишь всех! – ласково сказала девушка. – У тебя же такая память! Ты точно знаешь всех этих людей и потом… Даже если кто-то уже тут не учится – должны быть какие-то данные в архиве?
Она знала, что делала, – такие натуры, как эта девица, превыше всего ценили лесть, пусть даже самую примитивную. И Светка попалась. Она сразу сделалась сговорчивее и даже попыталась улыбнуться.
– Ну да, многих я знаю. – Она взяла фотографии и принялась тыкать пальцем в лица. – Эти вот с твоего курса, этот учился на четвертом, он тебе не нужен…
Дуня оборвала ее – она воспротивилась такому методу отбора и заявила, что ей нужны все, решительно все. Слава богу, секретарша не стала выяснять, как же в таком случае будет выглядеть альбом и для кого он, в конце концов, предназначен?
Та продолжала разглядывать фотографии, многих называя по фамилиям, некоторых – по именам. Была одна девушка, которую она помнила только в лицо, и ничего другого о ней не знала. Светка искренне огорчалась по этому поводу и в конце концов достала из ящика стола ключи и принялась отпирать большой, рассохшийся шкаф:
– Придется покопаться. Когда же она училась?
– Мне нужны все, все! – напомнила Дуня, очень взволнованная. – Ну, кроме нашей компании, ты понимаешь, этих я достану без труда. И сокурсники, которые учатся с нами сейчас, мне тоже не нужны. Я их насквозь знаю, можно просто договориться… Мне нужны…
Она указала на некоторые лица на снимках. В общей сложности, набралось человек восемь. Светка вздохнула, сделала кислое лицо, но, видимо, не нашла в себе решимости отказать. Дуня мягко на нее нажимала, не переставая говорить комплименты, – дескать, кто бы еще в целом институте мог бы ей помочь? О, она даже не сомневалась, к кому обратиться!
В коридорах давно было тихо. Простучали по паркету каблучки какой-то опоздавшей студентки, проехала за окном машина. А Светка, сосредоточенно сопя и ругаясь на пыль, продолжала копаться в шкафу. На стол, одна за другой, ложились тонкие картонные папки с надписанными на них фамилиями. Дуня жадно отслеживала каждую. Наконец на стопку шлепнулись две последние папки, и Светка захлопнула шкаф.
– Ну вот, – довольно улыбаясь, сказала она. – Сейчас выпишем телефончики…
Дуня пробормотала, что очень, очень благодарна. Она следила за движениями секретарши, которая с подчеркнутой важностью раскрывала папку за папкой и списывала оттуда домашние телефоны.
– И адреса тоже, – попросила Дуня, не отрывая взгляда от одной из папок.
Та слегка удивилась, но сопротивляться не стала. Только поворчала, что у нее и без того много срочной работы. И в конце концов, сейчас вовсю идут лекции, почему Дуня здесь, а не в аудитории?
Девушка даже не стала отвечать. Она чувствовала себя как человек, который всю жизнь убеждал других, что привидений не существует, и наконец встретил призрака лицом к лицу. Она с трудом дождалась, когда Светка закончит свое многотрудное дело и выдаст ей листок с фамилиями. Помогла ей уложить папки обратно в шкаф, хотя та и отказывалась от всякой помощи. Пока Светка возилась, расставляя папки по алфавиту, Дуня быстро развязала тесемки одной из них и всмотрелась в снимок. Это лицо она помнила, как не помнить.
– Огромное тебе спасибо, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал жизнерадостно.
Но видно, благодарность получилась слишком тусклой, наигранной. Светка с удивлением подняла на нее глаза, но Дуня уже вышла из кабинета.
На лестнице, примостившись возле урны с сигаретой, она развернула список. Впрочем, ее интересовал
