– Ты больше не отрицаешь, что была знакома с Леней?
– С этим рыжим? Ага, была. – Теперь она почти смеялась – и смех был не наигранный. Девушка явно забавлялась происходящим, наливая себе чай. Правда, она не забыла предложить чашку и Татьяне.
– Этот рыжий погиб, моя милая, – ответила та, не притрагиваясь к чаю. – Его жестоко избили, он едва дошел до своей квартиры и тут же умер. Разрыв селезенки. И это случилось всего две недели назад.
Женя нахмурилась и открыла сахарницу:
– Я не знала. Ужас. – И, помедлив минуту, нехотя добавила: – Не хочу сказать, что он мне нравился, но все равно жаль. Такой молодой. А как это случилось?
– Тебе лучше знать, – ответила Татьяна.
Женя в этот момент размешивала сахар. Она сделала резкое движение, ложечка зазвенела и чай плеснул на столешницу. Она застыла, глядя на гостью неверящими глазами:
– Что-что? Мне-то откуда знать?! Я только что узнала!
– Он еще приходил сюда? – резко спросила женщина. – И не ври, слышишь? Если соврешь – я немедленно иду в милицию, мне уже есть что им рассказать!
Женя вскочила со стула:
– Что вы болтаете?!
Она отбросила всякую почтительность, и разница в возрасте ее больше не смущала:
– Вы думайте, что говорите! Вы совсем одурели после Иркиной смерти! Таскаетесь ко мне, пытаетесь все на меня повесить! Теперь вот еще этот рыжий умер – вы опять к мне! А если у вас во дворе дворничиха умрет – опять сюда прибежите?! Лечиться надо!
Татьяна тоже встала – ее трясло от ярости, но она пыталась сохранять спокойный тон, иначе ничего не добьешься:
– Успокойся, тебя я ни в чем не обвиняю. Я просто хочу знать – он тут был после того, как мы приходили вместе?
– Нет! – рявкнула та.
– А он собирался зайти, чтобы еще раз поговорить с тобой!
– Я с ним не виделась! Если и заходил – тут никого не было!
– А может, был твой жених? – иронически спросила Татьяна. – Уж прости, что я так его зову, но если тебе это приятно… Может, Леня зашел, ему открыл Петр, у них вышел крупный разговор… И… Что дальше, Женя?
Та отрывисто помотала головой:
– Ужас, что вы говорите! Ничего этого не было!
– Откуда же тебе знать, если тебя тут не было? Кстати, где ты вообще была вечером двадцать четвертого апреля?
Та всплеснула руками:
– Ну прямо как на допросе! Откуда же мне это помнить, спустя две недели!
– А ты вспомни. Посмотри в календарь. Ты работала в тот день? Но ведь не до самой ночи, правда? А где была потом?
Женя растерянно покачала головой – ее боевой пыл быстро сходил на нет:
– А вы бы сами вспомнили, если бы вас так сразу спросили? Лучше поговорите с моей мамой, она, может, вспомнит. Скорее всего, я была дома, у них. Или пошла к какой-нибудь подружке. Во всяком случае, здесь я не была, если Леня приходил сюда… Иначе бы я его видела.
– Твоя мать солжет, – бросила Татьяна. – Я не верю, будто она не знает, что ты здесь живешь. Это грубая и глупая ложь. Она совершенно неправдоподобна, и ни один следователь ей не поверит. Учтите это на будущее – всем семейством.
Девушка обиженно сложила губы, но не успела состроить уже привычную маску – испуганной невинности. Она явно напряженно что-то обдумывала. И наконец сказала:
– Почему бы вам не спросить его самого?
– Так он мне и скажет. Может, тоже прибьет?
Женя вздохнула:
– Ну тогда я не знаю, что вам делать. Хотите идти в милицию – идите. Я правда не представляю, почему вы прицепились именно к нам. Что у вас против меня и Пети? Ну да, я дружила с Ирой…
Татьяна ее перебила – ее бесило это наглое упрямство, сломить которое было так же трудно, как пробить кулаком каменную стену:
– Так хотя бы ради вашей дружбы, признайся – она провела здесь эти три дня?
– Нет, конечно, что вы вздумали!
– Почему же в момент своей гибели она оказалась рядом с этим домом?
Та только пожала плечами. Татьяна, все больше волнуясь, задала еще один вопрос – она желала знать, был ли Петр отцом ребенка, который должен был родиться у Иры? Девушка широко распахнула глаза:
– Ну, знаете… Это уж совсем ни в какие ворота не лезет… Конечно, нет! – И добавила: – Я же сама назвала вам имя отца – его тоже звали Петр. Такая уж случайность… Мне это сказала сама Ира. Как вы считаете – если бы отцом был мой жених, я бы постаралась его выгородить, правда? Назвала бы другое имя, вот и все! И вы бы никогда не узнали правды! А я не стала вам врать!
С этим Татьяна была вынуждена согласиться – солгать в этом случае было бы намного проще и выгодней. Но она так и не поверила девушке до конца. Она просто не могла ей верить. А Женя, почуяв, что одержала маленькую победу, понеслась на всех парах. Она заговорила как заведенная. С прежним, честным и жалобным выражением глаз она повторяла, что совершенно ни в чем не виновата, что гибель Иры возле ее дома – просто случайность, что она понятия не имеет, где та пропадала перед своей смертью, почему напилась и где найти настоящего отца ее ребенка, – словом, не имеет понятия ни о чем…
– Мы вообще с ней мало общались в последнее время! – убедительным тоном говорила девушка. – Где же мне все это знать! И почему только вы меня мучаете, можно ведь найти более близкую подругу, из ее института, например! А мы… Ну да, я встретила ее как-то раз на остановке, ну, поговорили…
Она произносила это автоматически, как заученный текст, почти не следя за словами, но вдруг наткнулась на взгляд Татьяны – та смотрела на нее уничтожающе и покачивала головой:
– На остановке? Женя, перестань, ты опять зарвалась. Это слишком старая пластинка – мы уже успели выяснить, что вы с ней все-таки встречались, и как часто, и как давно. Ты сама подтвердила, что она бывала тут с Леней – и сделала это только что. Слишком много лжи, моя милая. Ты постоянно врешь, ты слишком привыкла врать, чтобы я поверила хоть одному твоему слову. Вот почему я к тебе и привязалась, как ты выражаешься. Ничего странного – просто чересчур много лжи.
Глава 11
Через полчаса пошел дождь. Еще через пятнадцать минут Татьяна ощутила очень сильное желание избить эту девицу, которая делала вид, что находится в квартире одна. Теперь она понимала того (или тех, если их было много), кто избивал Женю, наставляя ей обширные синяки, – эта обманчивая кротость могла просто свести с ума.
После того как девушка убедилась, что незваная гостья уходить не собирается, она попросту ушла в комнату, включила там старенький телевизор и принялась смотреть какой-то музыкальный канал. Татьяна некоторое время посидела на кухне, обдумывая, как себя вести дальше. Положение становилось все более глупым и натянутым. Время шло, а Женя не обращала на нее внимания. На вопросы не отвечала – казалось, она ослепла и оглохла. Татьяна несколько раз заходила в комнату и пыталась возобновить разговор. Та даже головы в ее сторону не поворачивала.
Нужно было что-то делать – или уйти, или вынудить ее заговорить. Но… Как? Татьяна призналась себе, что начинает бояться. Уж слишком самоуверенно держалась эта девица. Она-то ничего не боялась – даже угроза обратиться в милицию не произвела на нее ни малейшего впечатления. Она не чувствовала за собой вины? Или была настолько неуязвима? В любой момент мог вернуться Петр – от этой мысли Татьяну просто передергивало. Ей было страшно – тогда их будет двое, а она одна. На что способен этот парень – она могла только предполагать…
Татьяна решила, что необходим компромисс. Нужно было добиться хоть какого-то результата – пусть самого мизерного. Она вошла в комнату и остановилась перед диванчиком, на котором с удобствами
