Скорее, это окажется какая-нибудь дверь, которой никто не пользуется. Нужно повнимательнее осмотреть дом, поговорить с жильцами.
– Или в ЖЭК зайти, – заметил следователь. – Как-то же они туда попадают, черт возьми…
Они неожиданно стали очень серьезными – но вместо того, чтобы этому обрадоваться, девушка испугалась еще больше. «Значит, они тоже со мной согласны, что место подозрительное! Это может оказаться правдой…»
От следователя девушка узнала, что тот действительно побывал в квартире Врачей. Это произошло на другой день после ее звонка. Подробностей визита она не узнала – тот не был расположен посвящать ее в подобные вещи. Выяснила только, что следователь говорил с матерью указанного ею парня.
Добравшись до площадки седьмого этажа, следователь был вынужден подняться еще чуть выше – Дуня непременно желала показать ему сломанную чердачную лестницу. Тот постоял там с минуту, закинув голову наверх, с ничего не выражающим лицом. Девушка шепотом напомнила:
– Отсюда он вчера и свалился, когда гнался за мной.
– Ничего себе, – задумчиво произнес тот, опуская глаза. – И что, только ногу сломал?
«Это все, что его интересует, – зло подумала она. – Ничего, поднимется на крышу – сразу станет поразговорчивее… Слишком там впечатляющий вид во двор-колодец!»
Помощник тем временем нажимал кнопку звонка на двери. Наконец дверь открыли, но не настежь – только на расстояние накинутой цепочки. Он повел переговоры, показал удостоверение. Цепочку с явной неохотой сняли. Подоспевшая к месту происшествия девушка увидела на пороге Людмилу.
И сразу поняла, что та всю ночь не спала, – женщина выглядела совершенно изможденной. Растрепанные, наспех собранные в пучок волосы, обведенные кругами глаза, криво застегнутый халат… Она осматривали визитеров с таким видом, будто жизнь ей уже не мила и ничего хорошего она не ждет. Потом наконец разглядела за спинами мужчин Дуню.
Ее лицо преобразилось – глаза расширились, губы задрожали. Слегка задыхаясь от волнения, она заявила, что это та самая, которая вчера…
Дуня не дала ей договорить – точно так же, как не дала даже открыть рот своим провожатым:
– Где Василий? Куда он сбежал?
Людмила опешила, растерянно качнула головой и вдруг, опомнившись, с новой силой завелась. Она обвинила девушку в том, что у нее хватает наглости являться сюда, да еще с милицией, после того как она искалечила ее сына! Да так искалечила, что парень теперь полгода проваляется на больничной койке! Произнося свою горячую обвинительную речь, она постепенно отступала в глубь прихожей, так что троица наконец смогла войти.
Все население коммунальной квартиры было в сборе – в коридоре Дуня углядела и милиционера Диму с матерью, и Анну Петровну, застывшую с чайником в руке. Людмила обернулась к соседям, будто призывая их в свидетели:
– Это она, сами видите! Явилась, не прошло и суток!
– Давайте пройдем в вашу комнату, – вежливо предложил следователь. – Вот сюда, по-моему?
Он безошибочно нашел дверь Людмилиной комнаты и открыл ее. Против обыкновения дверь была незаперта. Туда же без всякого приглашения со стороны хозяйки вошел помощник. За ними, не переставая возмущаться, побежала Людмила. Дуня осталась в коридоре – дверь захлопнули прямо у нее перед носом.
Соседи смотрели на нее с какими-то странными лицами – не осуждая, но и не сочувствуя. Никто не делал попыток заговорить, выяснить, что, собственно, происходит. Даже Анна Петровна держалась так, будто была с нею незнакома. Девушка слегка растерялась от такого странного приема, но все же решилась нарушить молчание:
– Петр в больнице? – тихо спросила она, обращаясь в основном к своей старой приятельнице.
Та слабо качнула чайником, из носика которого шел остывающий пар:
– Увезли.
– А что с ним?
– Нога сломана, да с ребрами что-то, – неожиданно вступил милиционер Дима. Мужчина произносил все это с явным удовлетворением – девушка успела сообразить, что Петра он недолюбливал.
– И вроде бы сотрясение мозга. Это Людка вчера сказала, когда оттуда вернулась. Всего еще не выяснили, может, еще что себе отбил. Здорово вы его, девушка!
Дуня отчаянно помотала головой:
– Я его пальцем не тронула, правда! Он сам упал с чердака!
Ее совершенно внезапно поддержала мать милиционера – сухощавая, довольно стервозного вида старушка. Она заявила, что всегда говорила – долазятся они на эту крышу, обязательно долазятся! Сами лазили и девчонок туда таскали! У нее даром что сын милиционер, а ей все равно страшно было на лестницу выходить – мало ли кого там встретишь, если на крыше такие оргии устраиваются!
Анна Петровна горячо возразила, что никаких оргий там не было, просто парню, то есть Васе, хотелось жить отдельно, хотя бы летом. А раз он тут прописан – имеет право пользоваться чердаком.
– Ага, и лестницу сломать, – ядовито заметил милиционер. – Кто ее сломал-то, спрашиваю? Пока Васька туда не лазил – все ступеньки были целы. Он же сам их и подпилил, паскудник! Ноги же сломать можно!
– Две комнаты имеют, – поддерживала позицию сына соседка. – Могла бы Людка ему отпереть вторую, все равно Петя тут не появлялся! С тех пор как его дед помер, он там все время и живет. Конечно, в отдельной-то квартире – что не жить! Я Людку просто не понимаю.
– Давно могла бы разменяться, – проворчал Дима. – Там квартира отдельная, да тут две комнаты. Могла бы себе такие хоромы оторвать, и в хорошем районе!
– Про ту квартиру Людка и не вспоминает, – возразила Анна Петровна, целиком увлекшись темой, которая для всех обитателей коммуналок является самой волнующей. – Петька-то ее туда на порог не пускает. И эту комнату сам запер, и ключ с собой носит. Так куда его брату было деваться? На крышу лезть, да и только.
– Так где же сам Василий? – напомнила о себе Дуня. – На крыше-то его нет!
Квартирные вопросы ее нимало не волновали. Напротив – этот гвалт, поднявшийся в коридоре, мешал ей прислушиваться к тому, что происходит в комнате. А там что-то происходило. Она расслышала какой-то глухой шлепок – будто что-то упало на пол. Голоса за дверью вдруг повысились до крика и тут же снова опали до неразборчивого бормотанья. Громче всех слышался голос Людмилы – она явно была в истерике.
– А где ему быть? Шляется где-то, – равнодушно ответил Дмитрий.
Эта история уже успела ему наскучить. Он развернулся и направился в свою комнату. Старухи остались с Дуней. Они будто караулили ее, но девушка больше не обращала на них внимания.
Через несколько минут дверь комнаты распахнулась, оттуда вышел следователь. Его помощник появился чуть позже. Людмила только мелькнула в дверном проеме – яростная, растрепанная тень с силой захлопнула за ними дверь. В замке немедленно и демонстративно повернулся ключ.
Дуня с надеждой посмотрела на представителей закона. По их лицам ничего угадать было нельзя – мужчины глядели так же скучающе и спокойно, как и тогда, когда сюда вошли.
– Идемте на крышу, – робко предложила девушка.
И они пошли. Она даже не решилась их расспрашивать, в чем заключалась суть беседы с Людмилой, хотя ее очень волновало, что та могла о ней наговорить… Дуня боялась, что ее могут обвинить в том, что она столкнула парня с чердака, и тогда придется отвечать… Но об этом речь не шла. Она только решилась спросить, нет ли сведений о младшем сыне Людмилы – он ведь очень подозрителен. Вместо ответа помощник чуть усмехнулся, и Дуня обиженно прикусила нижнюю губу.
На крышу полез один помощник. Следователь заявил, что стар для таких штук, хотя на вид ему было никак не больше сорока пяти. Дуня осталась с ним внизу. В третий раз она туда не полезет – это девушка решила твердо. Она только ограничилась подробными указаниями – что и где посмотреть. Особенно настаивала, чтобы помощник осмотрел место, где ее пытались спихнуть во двор. Он не ошибется – там такой полуобвалившийся парапет из выветрившегося кирпича.
Они ждали недолго. Сверху доносился негромкий звук шагов, потом что-то упало, зашуршал целлофан. В проеме появилась темная фигура.
