По мнению Казакова, с равным успехом можно было вычерпывать ложкой Средиземное море. Привычных по историческим фильмам и книгам ручных помп на борту не имелось. То ли еще не изобрели, то ли боцман шебеки не озаботился прикупить их в хозяйство. В недрах утопающего кораблика то и дело что-то гулко булькало и трещало, ломаясь. Из познавательного интереса Серж сунулся в квадратное отверстие люка, откуда на него шибануло затхлостью и гнилью. Внизу, довольно далеко, плескалась черная, неприятная на вид вода.
Кажется, близилась пора спасаться. Но приказ об срочной эвакуации пока отдан не был. Человек, способный его отдать – ее величество Беренгария – утратил всякий интерес к происходящему вокруг, озабоченный ухудшающимся состоянием своего здоровья. Наваррке было дурно, она заперлась в своей каюте и страдала. Действительно страдала, не притворялась – потому что даже не пожелала ворковать с Хайме. Хрупкий организм уроженки гористой Испании начисто не переваривал тягот долгих морских странствий.
Поразмыслив, Казаков отправился за консультацией к де Фуа. Он на борту самый старший, с немалым жизненным и военным опытом, да вдобавок личный приятель мадам Элеоноры. По всему выходит, в отсутствие Беренгарии распоряжаться должен именно он.
– Повременим, – заявил мессир Ангерран в ответ на предложение высадить хлипкую дверь в каюту наваррки, кликнуть болтающиеся поблизости лодки и дружно переправиться на берег. – Положение у нас и так весьма двусмысленное. Не будем усложнять его сверх необходимого. Успокойтесь, я более чем уверен: нам не позволят запросто утонуть на виду всего Лимассола.
– Ну, вам виднее, – пробормотал Серж и ретировался. Ранее многоумный старикан почти не ошибался в своих прогнозах. Будем надеяться, он и сейчас недалек от истины. А шебека-то тонет, чтоб ее…
Кто первым заметил приближающуюся маленькую флотилию, осталось невыясненным. Возможно, ее засекли сразу несколько человек. Благородные господа из эскорта королевы маялись на покосившейся палубе, предаваясь унылому созерцанию хмурого моря и близкого лимассольского берега.
Возглавляла процессию здоровенная, вызывающе роскошная лодка. Низкие борта раскрашены в веселенькие оранжевые, красные и голубые цвета. Три пары длинных весел размеренно поднимались и опускались, толкая суденышко вперед. Посредине лодки красовалась маленькая беседка, позолоченная, со шпилем на макушке, с трех сторон увешенная коврами. Над кормой барки торчал блестящий флагшток с развеваемым свежим ветерком знаменем Кипра, шагающим влево золотым львом в короне на ярко-голубом фоне.
В обильно разукрашенной флажками лодке, как отметил Серж, помимо гребцов разместилось около десятка человек и оставалось место еще для полудюжины. Грузно переваливающееся с волны на волну нарядное суденышко ностальгично напомнило Казакову прогулочный речной катер, где для пущей экзотики подвесной мотор заменили мускульной человеческой силой.
За баркой – кто-то глазастый и шибко образованный прочел выведенное на ее борту греческое слово «Аргира», «Драгоценность» – тащилось три или четыре развалистых плоскодонки. Точно такие же Сергей во множестве видел в гавани Мессины, где они шныряли от берега к берегу или торчали на взморье, деловито волоча за собой сети.
«Вот и посольство валит в гости. Интересно, кто там, в беседке? Вдруг самолично Комнин припожаловал?» – чуть оживившись, предположил Казаков. Огляделся: на шебеке началось поспешное шевеление.
Долг оказался превыше страданий. Благородные сэры и доны торопливо приводили себя в относительный порядок. Засуетилась и команда, но как-то без огонька, больше для видимости. Деловито протрусил на корму его милость де Фуа. Заскребся под дверями Беренгарии, ведя переговоры с мадам Катриной и убеждая королеву Английскую блюсти дипломатический протокол и не учинять международных скандалов.
Взмахнув веслами, пестро размалеванная «Аргира» ловко развернулась, встав борт о борт с уныло погружающейся «Жемчужиной». Порванные штормом британские леопарды рыкнули на кипрского льва, длинный алый вымпел шебеки на миг наискось хлестнул по ультрамариновому шелку. С барки на шебеку перекинули хитроумно устроенные мостки с веревочными ограждениями и бронзовыми крючьями-зацепами, накрепко впившимися в дерево.
Через шаткую переправу бодро проплюхали шестеро вояк внушительной комплекции, с ног до головы упакованных в положенное звякающее снаряжение. Бесцеремонно распихали в стороны сунувшихся под ноги матросов шебеки и свитских наваррки, выстроились рядком, хором гаркнули нечто слаженное и совершенно непонятное.
«Бодигарды, – невесело хмыкнул Серж. – С хорошей подготовочкой. Как по трапу-то скакали, словно по твердой земле. Опытные. Морской десант Средневековья. Их там хоть и не больше десятка, но нашу заблеванную компанию, боюсь, в три счета разделают на пельмени. А кричат на каком, на латыни? Хотя стоп, Кипр же греческая территория. То бишь византийская. Еще не завоеванная турками. Хай живе великий базилевс во веки веков, аминь. Как положено, за стражей ковыляет босс».
По качающимся мосткам, судорожно цепляясь за тросы ограждения, на шебеку перебрался упитанного вида мужчина лет сорока. Темноволосый, слегка облысевший, богато разряженный на европейский, а не на византийский манер. Бархатный наряд в коричневых и зеленых тонах обильно дополнялся разнообразными золотыми побрякушками. На изжелта-темной то ли от загара, то ли от природы физиономии плавало мученическое выражение. Впрочем, стоило ему ступить на косую палубу «Жемчужины», кислая мина как по волшебству сменилась приязненной и лучащейся оптимизмом.
Почти одновременно с кипрским посланцем на корму вышла Беренгария. Приодетая, причесанная, подкрашенная и высоко держащая голову. По всему ясно, принцесс средних веков с детства готовили к работе в трудных условиях. В качестве моральной поддержки выступали до неприличия серьезный де Фуа и чопорная фрау Куртенэ. Не хватало только фанфар, литавр и барабанов.
Прибывший пузан не дал Беренгарии и рта толком раскрыть. Поклонился и затарахтел – если верить слуху, с легкостью перескакивая с латыни на норманно-франкский и обратно – помогая себе рьяной жестикуляцией. Новоиспеченная королева английская смотрела на посланца настороженно. Несколько раз она чуть оборачивалась к де Фуа, и тот начинал шептать наваррке на ухо. Видно, излагал скороговорку ромея в более приемлемом темпе.
«Не, на высокое начальство никак не тянет, – приглядевшись к посланцу и припомнив собственные впечатления от сильных мира сего, вынес решение Казаков. – Суетлив больно. Не поехал Комнин нас приветствовать. Прислал бойкого референта по связям с общественностью».
– Верно ли я поняла, мессир: вы предлагаете мне и моим спутникам покинуть это судно, вверившись гостеприимству вашего сеньора? – достаточно громко и отчетливо, чтобы все слышали, произнесла Беренгария. – Невзирая на преследующую его худую славу лихоимца, грабителя и обманщика? И позабыв о том обвинении, что нынче выдвинуто против Исаака Комнина королем и супругом моим Ричардом?
Про себя Серж решил, что Беренгария – сама или с чужой подсказки – разыгрывает сценку весьма и весьма толково. Она эффектно стоит на возвышении, ее хорошо видно и слышно, а приземистый киприот мнется на перекошенной палубе, у девицы под ногами. Простенькая, но действенная психологическая уловка.
– Мадам, мадам, – подвижная округлая физиономия «референта» преисполнилась самой натуральной скорби, – наш несовершенный мир кишит завистниками и злопыхателями. Госпоже, подобной вам, сколь умной, столь же и прекрасной, прямо-таки невместно прислушиваться к рыночным сплетням. У любого правителя хватает врагов и клеветников. Наш досточтимый деспот не исключение. Так же как и ваш благородный супруг, уж простите на честном слове. Нелепая история, произошедшая в гавани Сицилии, позорит честь и достоинство нашего острова. Его величество вынужден оправдываться и нести ответственность за преступление, которого он не совершал!
Голос оратора приобрел патетически-скорбное звучание:
– Счастливая случайность первой привела к нам, на Кипр, не короля Ричарда, а вас, мадам. Кому, как не женщине, пристало милосердие и дарованная самим Господом тяга к справедливости? Мы просим вас о помощи, кирия Беренгария. Выслушайте моего господина и помогите ему! Убедитесь, что у вашего супруга нет и не было сторонника вернее и преданнее!.. К тому же, – посланец выразительным жестом обвел накренившуюся шебеку, – ваш корабль просто-напросто тонет. Через полчаса, от силы через час он пойдет