норманно-франкском вкупе с латынью.
А еще базилисса Склирена оказалась весьма расчетливой и хладнокровной дамочкой. То есть именно такой, какая и могла выжить и успешно править страной в Средневековье. Судьбу Исаака Комнина она решила мгновенно, едва только доставленного с Кипра пленника вытряхнули из носилок и явили пред ее подведенные темной синевой очи.
Бывший кипрский деспот, надо отдать ему должное, перед ликом правительницы не струхнул, даже попытался сказать что-то в свое оправдание. Застывшая фигура на троне чуть повела пальчиком. Позади ромея выросли две молчаливые и грузные фигуры в темно-синих одеяниях внутренней стражи Палатия. Фон Райхерт еще успел заметить, как взлетела, захлестываясь петлей, пресловутая серебряная цепь, плод выдумки Ричарда Плантагенета, и отвернулся. Звуков, впрочем, почти не было – единственный сипящий выкрик да шлепанье кожаных подошв по мраморным квадратикам пола. Выполнив приказ, стражники извлекли заранее припасенный вместительный мешок, затолкали в него обмякшее тело и деловито утащили прочь из тронного зала.
«Византия, – растерянно подумал про себя германец, – ведь она такая и есть, как описывалась в хрониках. Новой правительнице совершенно ни к чему выходец из былой династии базилевсов, и наилучшим выходом она полагает быструю казнь вероятного бунтаря. Без всяких судебных процедур, обвинений и обжалования приговора по инстанциям. Абсолютная тирания в ее идеальной форме. Если эта женщина пожелает, нас тоже выволокут отсюда в завязанных мешках».
Аудиенция оказалась до смешного короткой. Франков сухо и коротко поблагодарили за оказанную Империи услугу, пообещали всемерное содействие в их богоугодных замыслах – и подоспевший сановник- распорядитель самым недвусмысленным образом подтолкнул гостей к выходу. Заготовленная речь мессира фон Райхерта пропала втуне, никому из посланцев даже рта не позволили раскрыть.
Обнадеживало только одно: за дверями тронного зала их и в самом деле поджидал челядинец, на внятной латыни известивший германца и де Фармера о том, что им надлежит следовать за ним. Прочих же гостей Палатия препроводят к воротам, где им вернут отобранное имущество.
На сей раз местом ожидания стала довольно уютная небольшая комнатка с видом на хмурое зимнее море и заранее накрытым столом.
– Я же говорил! – нарочито бодро провозгласил барон Мелвих, устраиваясь на тяжеленном табурете и с любопытством разглядывая местные блюда. – Перекусим, а там тем временем и аудиенция закончится.
Мишель кивнул в знак согласия, прошел туда-сюда по комнате, зачем-то подергал кованую решетку на полукруглом окне и шепотом высказался:
– Странно как-то… Почему императрица совсем не пожелала с нами разговаривать?
– Может, не хотела обсуждать дела Крестового похода при своих советниках, – предположил фон Райхерт. – В Византии недолюбливают иноземцев, но принять посланцев от короля-крестоносца было необходимо. Вот ради нас и изобразили эдакое дипломатическое расшаркивание.
– Не понимаю, – честно признался де Фармер. Обошел стол, принюхался к острым и пряным ароматам незнакомой пищи. То ли в шутку, то ли всерьез поинтересовался: – Как думаешь, нас не отравят?..
Ожидание растянулось на несколько часов. Небо за окном уже начало сереть, день перевалил за половину, а вызванные перезвоном гонга слуги заменили опустошенные тарелки и кувшины на столе на полные, когда снаружи донесся четкий, энергичный перестук каблуков. Настежь распахнулась дверь, и посланцы Ричарда Английского обернулись навстречу вошедшему.
– …Вот так и вышло, что наша дорога в Марсель пролегла через Тулузу, Ренн-ле-Шато и Камарг, – Гай приподнял за ножку тяжелый серебряный кубок с россыпью крохотных топазов по ободку, но пить не стал. Оба его приятеля зачарованно внимали причудливой истории странствий английского рыцаря, де Фармер даже рот приоткрыл от изумления. – В Камарге… в болотах Камарга произошло много всяческих событий, страшных и преудивительных, но самое невероятное – что мы все ж таки выбрались оттуда живыми и почти невредимыми, достигнув Марселя. Оттуда я отправился на Сицилию, разминувшись с вами от силы на седмицу. Вручил мадам Элеоноре архив покойного Лоншана и рассудил, что должен попытаться выполнить обещанное – добраться к Рождеству до Константинополя. Дорога была трудной… но к середине ноября я был в Византии, – мессир Гисборн помолчал и невозмутимо добавил: – И никуда больше не двинусь. Мой поход в Святую землю окончен.
– Из-за императрицы? – понимающе спросил Мишель.
– Из-за нее тоже, – не стал отрицать Гай. Тон, которым он объявил о своем намерении, звучал так спокойно и ровно, что любому становилось ясно: человек принял решение. Бесполезно отговаривать его или разубеждать. Путь, начавшийся от подножия каменного креста на границе баронства де Фармеров, привел уроженца Ноттингамшира в Константинополь – к подножию трона базилевсов и женщине, ставшей для Гая дороже всех прочих сокровищ мира. – А еще из-за предсказания… и ощущения того, что мое истинное место – здесь и больше нигде. Между прочим, вы по дороге не слыхали каких-нибудь новостей из Южной Франции? Сдается мне, мы посеяли достаточно ветра, чтобы разразилась нешуточная буря.
– Ничего мы не слышали, – удрученно признался фон Райхерт. – Да и откуда бы? Новости путешествуют неспешно. Мы сидели на Кипре, потом две седмицы плыли в Константинополь… Кстати, где ты потерял Мак-Лауда?
Англичанин язвительно хмыкнул:
– Я его не терял. Это он улизнул своими кривыми тропами. Месяц назад эта ходячая кельтская неприятность была в Столице и натворила изрядных дел. Надеюсь, у него достало ума ради собственной же безопасности покинуть Империю. Ничуть не удивлюсь, если он вновь попадется вам навстречу – там, где вы меньше всего этого ожидаете. В Иерусалиме, причем в качестве ближайшего доверенного лица султана Саладина. Или среди конфидентов Конрада Тирского.
«Гм, – Гунтеру вспомнились подозрительные обмолвки мадам Элеоноры относительно их диковатого спутника, казавшиеся бредовыми рассуждения Сержа Казакова о тайных службах Средневековья и закулисных игрищах. – И еще раз гм. Неужели Серж, что называется, угодил в самую точку? С самого выезда из Лондона рядом с нами находился человек, осуществлявший какую-то свою миссию и преспокойно водивший нас за нос? Но… но этого просто не может быть! Это же XII век, простота нравов, Крестовые походы! Откуда тут взяться секретным департаментам, разведчикам и двойным агентам?»
– Хочу вам кое-что вернуть, кстати, – Гай отошел к стоящему в углу пузатому шкафчику. Побренчал ключами и, вернувшись на место, уронил на столешницу два увесистых кожаных мешочка. Очень знакомых мешочка – тех самых, в которых отправившаяся в путь компания авантюристов некогда хранила позаимствованные сокровища Уильяма Лоншана, несколько пригоршней драгоценных камней. – Мне они теперь ни к чему, а вам в дороге лишние деньги пригодятся.
Приглушенно скрипнула, отворяясь, толстая дубовая створка, скругленная поверху. Мессир Гисборн, даже не оглядываясь, поднялся со стула, его собеседники тоже привскочили – ибо в комнату вплыла женщина. Высокая и тонкая девица, облаченная в европейское платье-сюрко светло-зеленого бархата, с небрежно переброшенной через плечо длинной косой темно-рыжего цвета, украшенной низкой золотых монеток. Когда она вошла в пятно свечных отблесков, фон Райхерт разглядел решительное скуластое личико, голубые с прозеленью глаза и изогнутые в легкой усмешке тонкие губы. Девица преспокойно оглядела присутствующих, пальчиком небрежно стукнула Гая по плечу – садись – и встала позади его кресла, облокотившись на резную спинку.
– А, – растерянно пискнул Мишель, на сей раз сообразивший быстрее германца. – Госпожа…
– Зоэ, – металлический голосок был из числа тех, что не скоро забудешь. – Кирия Зоэ. Или Склирена. А вы друзья Гая, о которых я многое знаю понаслышке, и заодно посланцы Ричарда Плантагенета. Гай уже поведал вам о нашем увлекательном путешествии через Лангедок? И по своей всегдашней скромности наверняка умолчал о собственных подвигах?
– Зоэ, – укоризненно протянул англичанин. – Много ли их было, тех подвигов?
– Уж поверь, мне лучше знать, – весело хмыкнула девица. Без торжественного наряда и парадной маски на лице императрица Византии предстала самой обычной женщиной, хозяйкой, вместе с супругом принимающей гостей. Впрочем, через миг впечатление мирного добродушия пропало, ибо кирия Зоэ деловито осведомилась: – Ну, а теперь, когда встретившиеся друзья перемыли косточки всем знакомым, я бы хотела узнать у очевидцев – что стряслось на Кипре? Исаак Комнин, конечно, весьма ценный подарок, но я бы желала получить обратно и свой законный остров. Или я могу с ним смело распрощаться? Или нам
