удалось бы найти более подходящую натуру. Натуру, столь гармонично запечатлевшую во всем своем облике одновременно и величественность, и сдержанную строгость.
Дама в бежевом манто и черной шляпке подавила улыбку.
– Ладно, слушание дела переносится. Ненадолго. А сейчас действительно пора уже отсюда... отчаливать. Иначе мы скоро начнем вызывать у окружающей публики не очень здоровый интерес.
Адресат ее обращения, еще на пару мгновений задержавшись в роли аллегории, опустив вниз глаза, несколько раз задумчиво кивнул головой, но уже буквально через секунду пружинисто поднялся и молча, с элегантным поклоном предложил своей спутнице руку.
Проходя мимо стола, за которым сидела некоторое время назад общавшаяся с ними щупленькая девушка с монголоидными чертами лица, они остановились.
– Что-нибудь выбрали? – поинтересовалась девушка с улыбкой.
– Выбрали, – улыбнулся ей в ответ Иванов. – Жена – Гавайи, а... – улыбка стерлась с его лица, – я – Фиджи. – Он сокрушенно развел руками. – Пойдем домой, будем искать консенсус.
– Найдете – приходите. Будем рады вам помочь.
– Непременно. Визиточку вашу можно?
– Да, конечно. – Девушка, достав из стоящей перед ней прозрачной пластиковой подставки плотный белый прямоугольник, подчеркнула в нем какую-то строчку и протянула клиенту.
Клиент, опустив карточку в карман пиджака, вежливо раскланялся с молоденьким турменеджером в темно-синем пиджаке и, снова предложив своей даме руку, не спеша направился вместе с ней прямо на выход.
Оказавшись на улице, Олег, медленным движением натягивая на руки перчатки, окинул взглядом панораму раскинувшейся прямо перед ним довольно просторной и овальной по форме площади. Площадь была названа в честь какого-то полковника Фабьена, чье имя Иванову, к его легкому стыду и сожалению, ни о чем не говорило. Правда, теперь ему стал ясен ход мысли хозяина самого главного из интересующих его в этом районе заведений. Свое название «Полковник» известное бистро получило, по всей видимости, не в силу каких-то мотивов милитаристского характера, а просто по причине ближайшего соседства с одноименной площадью и, честно говоря, не очень его оправдывало, поскольку своими небольшими габаритами и весьма скромным внешним видом тянуло скорее лишь на какого-нибудь «фельдфебеля» или в лучшем случае «капрала». Забегаловка эта находилась в данный момент слева от наблюдающего на другой нечетной стороне улице Луи Блана, метрах в тридцати от ее слияния с площадью, от которой ее отделяла тоже небольшая – всего лишь на три колонки – бензозаправочная станция, украшенная сбоку громадным электронным ценовым табло со светящимся на самом верху логотипом «Esso».
Первоначально Олег, во время этого своего «променада», планировал заскочить и в само бистро, но теперь, увидев, что оно представляло собой на самом деле, это желание у него как-то незаметно само по себе пропало. Есть пока не хотелось, а просто так «светиться» в этом чересчур уютном, в плане своих размеров, заведении было ни к чему. Тем более что стрелки на циферблате его только что скрывшегося под кожаным покровом перчатки «Патек Филиппа» показывали лишь без двадцати двенадцать и, следовательно, встретить там сейчас, чисто случайно, возможного потенциального «сигналосъемщика» не было никаких шансов. Значит, оставалось только, как и намечалось, ненадолго заглянуть в автомобильный салон «Крайслер» на предмет полюбопытствовать, какой модельный ряд эта контора может предложить средней зажиточности парижанам и гостям столицы. Кроме турагентства под длинной люминесцирующей вывеской «Isida tour», расположенного в том же доме номер два, по улице Луи Блана, в районе, прилегающем к площади загадочного полковника Фабьена, действительно больше не было каких-либо достаточно солидных мест, в которых, при наличии соответствующей легенды, не зазорно было бы показаться сотруднику дипломатического ведомства. Олег вместе с женой, еще до посещения «Исиды», выйдя из подземки, прогуливаясь, обошел всю площадь по ее периметру, то есть овалу, и сумел обнаружить лишь в ее южной части, в конце выходящей на нее улицы, с немного странным названием «Grange Aux Belles», которое ему так и не удалось достаточно внятно перевести, филиал банка «Креди коммерсьяль де Франс», расположившийся на первом этаже какого-то жилого дома. Но посещение коммерческих банков, тем более скромно укрывшихся где-то на отшибе, для сотрудника российского посольства – легенда, надо заметить, не самая удачная, что, наверно, тоже, правда, еще немного раньше, пришло в голову американскому «куратору» Бутко, поскольку в данных последнему инструкциях банк этот даже не упоминался как место возможного посещения перед постановкой сигнала о предстоящей явке.
Надев перчатки, Иванов неторопливо оглянулся и с любопытством окинул взглядом расположенное сзади него здание. Дом этот был весьма оригинальной, если не сказать причудливой, во всяком случае, явно нестандартной конструкции. Он был достаточно внушительным по своим размерам и занимал довольно большую территорию, выходя фасадом на площадь заслужившего чем-то право дать ей свое имя полковника с ее западной стороны, а боковыми торцами на улицы Луи Блана и Альбера Камю, радиусами сходящиеся с двух сторон, чтобы условно соединиться в некой невидимой точке, являющейся математическим центром этой самой площади. При этом, если смотреть на это здание с любой из его боковых сторон, то есть оттуда, где сейчас и стоял минуту назад, вместе со своей спутницей, вышедший из него молодой человек, то оно, своими выступающими многогранными эркерами, сразу почему-то начинало напоминать (во всяком случае, у молодого человека возникли именно такие ассоциации) самые яркие образцы советского конструктивизма двадцатых годов, в то время как его лицевая, выходящая на площадь, часть, своей гладкой, немного вогнутой протяженностью, расчерченной вдоль симметричными поясами одинаково квадратных, непрерывной чередой следующих друг за другом окон, отражала в себе архитектурные мотивы построенного уже в пятидесятых годах минувшего века парижского здания ЮНЕСКО.
– Любопытный мезон[44], ты не находишь? – повернулся Иванов к супруге. – Вот смотри, если его боковые части соединить сзади в окружность, то он тогда, своим видом сверху, сразу стал бы напоминать такую... гигантскую копию шапочки тореадора, забыл, как она называется.
– Кого?.. Тореадора? – подняв голову вверх, немного скептичным тоном протянула супруга.
– Ну да. Вот смотри, это тогда был бы цилиндр... сама шапка, которую они на голову надевают. А вот эта вот фасадная часть... она уже как тот козырек вертикальный, который у них сзади, зачем-то к шапке пристроен. Ну как, похоже?
– Такие шапки не тореадоры носят, а испанские жандармы.
– Э-э, да, да, да, да, да, точно. Пардон, обмишурился. Ты смотри, какая наблюдательная.
– Наблюдательная, наблюдательная, – выразительно глядя на него, протянула дама в бежевом манто. – Просто так лапшу на уши не повесишь. Не пройдет.
– Господи, опять за свое, – поморщился ее собеседник. – Да никто тебе ничего никуда не вешает. – Было заметно, что в нем пробудилось и постепенно нарастает уже не наигранное, а совершенно искреннее праведное негодование. – Ну скажи, я тебе хоть раз в жизни соврал? А? Ну, скажи, скажи. Хоть раз ты меня на лжи поймала?
– Не поймала.
– Ну вот.
– Так правильно. Правильно. Самый лучший способ не соврать – это вообще никогда ничего не рассказывать.
– А я тебе ничего не рассказываю?
– Конечно.
– Да что ты говоришь? Совсем, совсем.
– По сути дела, совсем. Если не считать твоих дурацких баек. Нет, ну это надо только представить. Больше полумесяца где-то, неизвестно где, пропадал и как в порядке вещей. Вот он я, встречайте, радуйтесь. И где ж ты был, дорогой, куда ездил? Как всегда, по делам рейха. Ну а все же? Да так, то в одно место, то в другое. Потом вдруг Нью-Йорк какой-то всплывает. Москва. В Москве, как оказывается, целую неделю был, с лишком, а позвонить только раз один соизволил. И то, чтоб только сообщить, что возвращается. Ну как же, занят был, времени не было. Нормально.
– Да, не было. Представь себе. Не было.
– Представляю. Очень даже хорошо представляю.
