Влез я туда — и какие сокровища там я увидел!
Сколько же там серебра и червонного золота было!
Право, старейший из вас не видел отроду столько.
Взял я жену — и работа пошла. Мы носили, таскали
Днем и ночью: ни возом, ни тачкой ведь мы не богаты.
Сколько мы оба трудов, сколько сил и хлопот положили!
Много усердья моя Эрмелина тогда проявила!
Перевезли, наконец, мы несметные эти богатства
В более верное место. Мой же отец в это время
Путался в обществе тех, что на короля покушались.
Что они там порешили, услышите и ужаснетесь.
Изегрим с Брауном тотчас по областям разослали
Письма подметные, — звали наемников: могут являться
Толпами целыми, — Браун их службою, мол, обеспечит,
Даже и плату наемникам выдать вперед обещает.
С этими письмами стал мой отец обходить государство,
Не сомневаясь нисколько в целости скрытых сокровищ.
Но… это было не так! Когда б и со всеми друзьями
Стал он искать в этом месте, — даже гроша не сыскал бы!
Силы отец не щадил и успел за короткое время
Земли меж Эльбой и Рейном все до единой обегать.
Много нашел он охотников, многих завербовал он:
Деньги в задаток особенный вес придавали посулам.
Лето в стране наступило. К друзьям-заговорщикам снова
Мой отец возвратился и рассказал о невзгодах
И треволненьях дорожных, особенно — как он однажды
Чуть не погиб в Саксонии близ ее замков высоких.
Там его, мол, что ни день, на конях с борзыми травили, —
Чудом ушел он оттуда с неповрежденною шкурой.
С гордостью он предъявил четырем заговорщикам список
Всех завербованных с помощью золота или посулов.
Браун остался доволен: тысяча двести по списку
Значилось головорезов — родичей волчьих, что дружно
Явятся скоро, клыки отточив и оскалившись грозно.
Далее: станут за Брауна также коты и медведи,
Также и саксо-тюрингские все барсуки, росомахи.
Выдать одно обязательство все же пришлось кондотьерам:
Плата за месяц вперед. При этом условии будет
Вся эта мощная сила по первому зову на месте…
Господу вечная слава за то, что их планы расстроил!
Дело такое наладив, отец мой отправился спешно
В поле — хотел осмотреть он сокровища после отлучки.
Вот где ударило горе его! Он рыл там и рыскал,
Но, чем больше он шарил, тем безнадежней. Напрасны
Были старанья его, и безмерно отчаянье было:
Клада не стало! Отец ни за что не нашел бы пропажу.
От огорченья и срама (воспоминанье об этом
Денно и нощно терзает меня!) мой отец удавился…
Все это я совершил, чтоб не допустить преступленья.
Дорого дело мне стало, и все-таки я не жалею.
Жаль мне, что Изегрим с Брауном, эти обжоры, в совете
Близ короля заседают. А Рейнеке? Он-то несчастный,
Он-то чем же теперь награжден за то, что родного
Предал отца, чтоб спасти государя? А много ль найдется
Тех, кто погубят себя ради жизни бесценнейшей вашей?..»
Сам же король с королевой-супругой о том размечтались,
Как бы тот клад раздобыть. Они отозвали в сторонку
Рейнеке и, чтоб не слышал никто, торопливо спросили:
«Где этот клад? Говорите! Знать мы должны непременно!»
Рейнеке же возразил: «Простите, а что мне за польза —
Столько добра завещать королю в благодарность за петлю?
Вы моим недругам верите больше, ворам и убийцам,
Ложью нагло опутавшим вас, чтоб лишить меня жизни…»
«Нет, — королева воскликнула, — нет! Я готова ручаться,
Жизнь вам дарует король и прошлое все позабудет!
Гнев он сменит на милость. Но впредь постарайтесь, однако,
Быть умней и послушней, и преданней быть государю».
Лис поклонился: «Моя госпожа, если б только могли вы
Уговорить короля при вас даровать мне прощенье,
С тем, чтоб мои преступленья, проступки и все беспокойство,
Мной, к сожаленью, ему причиненное, не вспоминались, —
То в благодарность открыл бы ему я богатство, какого
Из королей современных, ручаюсь, никто и не видел.
Клад колоссален! Место я вам укажу — изумитесь…»
«Ах, да не верьте ему! — воскликнул король. — Но уж если
О грабежах говорит он, о кражах, о лжи — то всецело
Можете верить: крупнее лжеца не бывало на свете».
Но королева сказала: «Всей прежней жизнью, конечно,
Мало доверия он заслужил. Но теперь… согласитесь:
Разоблачил он отца и гласности предал все дело.
Мог бы отца пощадить при желанье, — зверей посторонних
Вплел бы в историю эту. Бессмысленно лгать он не станет».
«Если вам кажется, — молвил король, — что подобная мера
Может к добру повести и не повлечет за собою
Больших несчастий, — по-вашему сделаю: все преступленья
Рейнеке-лиса беру на себя, как и дело о кладе.
Верю ему, но в последний раз — и пусть он запомнит!
Ибо клянусь я короной, что если он вновь провинится
В чем бы то ни было или солжет, — то не только он лично, —
Все, с ним в родстве состоящие, даже в десятом колене,
Кто б они ни были, будут в ответе, никто не спасется, —
Всех обреку на позор, на несчастье, на суд и расправу!..»
Рейнеке, видя, как быстро у короля настроенье
Переменилось, духом воспрял и сказал: «Неужели
Так уж я глуп, государь, чтоб рассказывать вам о событьях,
Истинность коих бы не подтвердилась в ближайшее время?
Довод вполне убедил короля, — он простил негодяю
Вместе с отцовской изменой и лично его преступленья.
Радости Рейнеке не было меры. Какое везенье:
