Как огорчились мы, видя, что вас побеждает противник;
Вдруг все так быстро пошло по-иному. Вот это был фортель!»
«Благодарю вас, — ответил им лис, — повезло мне, признаться».
Так они двинулись шумной толпой, впереди — победитель
В сопровожденье смотрителей круга. И вот перед ними
Трон королевский, — и Рейнеке пал на колени эффектно.
Но государь перед цветом баронства сказал ему: «Встаньте!
Вы защищали себя в этом деле достойно — и с честью
Из положения вышли. Я вас объявляю свободным.
Кары, на вас тяготевшие, все отменяю. Об этом
Поговорю я на днях на совете баронском, как только
Изегрим на ноги станет. На том и закончим сегодня».
«О государь! Наставленья верховные ваши, — ответил
Рейнеке скромно, — всегда благотворны, вы знаете сами.
Сколько я здесь обвинителей встретил! Все лгали, в угоду
Волку, врагу моему, что меня уничтожить пытался,
И не совсем безуспешно. А те все кричали: «Распните!»
С ним заодно клевеща, чтоб меня затравить поскорее,
Лишь бы ему угодить. Все видели ясно: мой недруг
В большей чести находился у вас. Но никто не подумал,
Чем это кончиться может и как еще выплывет правда.
Я бы сравнил их с собаками, что перед кухней обычно
Целою сворой торчат, авось благодетель их, повар,
Вспомнит о них благосклонно и несколько косточек бросит.
Братья собачья заметила как-то, что их сотоварищ
Мяса вареного целый кусище у повара выкрал,
Но оказался не столь расторопным — и хвост ему все же
Повар ошпарил. Успел он, однако, с добычей роскошной
В своре своей замешаться. Пришли в умиленье собаки:
«Видите, повар особенно как-то к нему расположен,
Вот ведь каким угостил его завтраком!» Тот им ответил:
«Судите глупо. Вы можете спереди мной восхищаться, —
Видеть, конечно, приятно вам столь аппетитное мясо, —
Но полюбуйтесь-ка задом моим, — и, пожалуй, счастливцем
Не назовете меня». Они посмотрели — и что же?
Зад его страшно обварен был, волосы повыпадали,
Кожа вспузырилась, сморщилась — и ужаснулись собаки.
Больше никто не стремился на кухню. Покинув собрата,
Все разбежались они… Государь! Это притча о жадных.
Стоит им в случай попасть — от друзей им не будет отбою.
В рот им часами готовы смотреть: ведь во рту у них мясо!
Кто не захочет подладиться к ним, тот поплатится многим.
Все их должны восхвалять за любой, самый скверный поступок,
Их укрепляя в противозаконности. Так поступают
Те, кто не думает о результатах. Подобные типы
Часто кончают плачевно—с позором лишаются власти.
Больше никто их не терпит, и тут выпадает с их шкуры
Волос за волосом, то есть их прежние все подхалимы;
Мал и велик отпадают от них — и теперь они голы.
Так своего же собрата покинула свора собачья,
Чуть увидала увечье на задней его половине…
Но, государь, согласитесь: о Рейнеке-лисе не может
Быть разговоров подобных. Друзья меня не устыдятся.
Милости вашей я так благодарен, и если бы только
Знать вашу волю всегда, я бы следовал ей неуклонно».
«Лишние речи, — заметил король, — бесполезны, пожалуй.
Я вас внимательно выслушал, — суть вашей мысли ясна мне.
Вас, благородный барон, мне видеть угодно, как прежде,
В тайном совете. Вменяю в обязанность вам посещенье
Всех заседаний. Я полностью вам возвращаю отныне
Власть и почет и надеюсь на полное их оправданье.
Выправить много вам нужно. Без вас при дворе обходиться
Я не могу. Если б ум с добродетелью вы сочетали,
Кто бы тогда превзошел вас, кто бы так тонко, так мудро
Путь указал нам советом? А жалоб на вас не намерен
Даже и слушать я впредь. За меня выступайте с речами,
Действуйте всюду, где надо, как канцлер всего государства.
Вам и печать моя будет теперь вручена — и отныне
Все, что решите, и все, что подпишете, то и свершится…»
Так вот, вполне по заслугам, как видите, Рейнеке снова
В милость и в силу вошел, и для всех обязательны стали
Каждый совет и приказ его, будь то полезно иль вредно.
Лис в благодарностях тут же рассыпался: «Мой повелитель!
Чем заслужил я такую высокую честь? Но об этом,
Верьте мне, я не забуду, покуда я мыслить способен…»
Тут не мешает нам вкратце кой-что рассказать и о волке.
Он, побежденный, израненный тяжко, лежал на арене.
С ним находились жена и друзья его, Гинце и Браун
(Кот и медведь), вся родня и все чада и все домочадцы.
С плачем они положили его на носилки, обильно
Сеном устлав предварительно их, чтоб несчастного волка
Меньше знобило, и унесли. Осмотрели раненья —
Их двадцать шесть насчитали. Явилось тут много хирургов, —
Перевязали беднягу и дали целебные капли.
Отнялись все его члены. Хирурги особое зелье
Втерли в уши ему— и чиханьем передним и задним
Он разразился. Родных утешая, сказали хирурги:
«Мази, компрессы, купанье — сделаем все, что мы в силах».
Был он врачами уложен в постель, но уснул ненадолго,
В темном смятенье проснулся, подавленный: стыд и страданья
Страшно его угнетали, и всхлипывал он безутешно.
Преданно, грустно ходила Гирмунда за мужем, все время
Думая о столь великой беде, о грозящих невзгодах.
Жалко ей было себя, и детей, и друзей, и так тяжко
Видеть страдания мужа! Нет, он недолго протянет!
Он уже явно бесился от боли. Исход был печальный…
Рейнеке всем происшедшим был очень доволен. С друзьями
Он оживленно о чем-то болтал, упиваясь их лестью,
И в превосходном ушел настроенье. Король благосклонный
