Лучшего нет ничего, — начнешь потреблять поневоле
Даже медовые соты. Такого добра сколько хочешь!
Я лишь по крайности пользуюсь ими: меня от них пучит.
Гадость ужасная! Ешь с отвращеньем, — пойдет ли на пользу?
Если бы выбор иметь, никогда бы и в рот я не брал их!»
«Ай! Что я слышу, любезный! — воскликнул обиженно Браун.
Ай! Вы ругаете мед, о котором другие мечтают?
Мед, я вам должен сказать, — вкуснейшее блюдо на свете!
Мед — моя страсть! Достаньте! Жалеть не придется вам, сударь.
Я вам могу пригодиться!» — «Вы шутите?» — лис оживился.
«Что вы! Ей-богу! — поклялся медведь. — Говорю вам серьезно».
«Ну, если так, — отвечал ему рыжий, — могу удружить вам.
Рюстефиль-плотник живет в ближайшем селе, под горою, —
Меду имеет! .. , наверно, ни вы и ни все ваше племя
В жизни такого запаса не видели!..» Брауну страстно,
Страшно как захотелось любимого лакомства. «Сударь!
Как бы мне там очутиться? Вовек не забуду услуги!
Дайте мне меду поесть! Хоть не досыта, — хоть бы отведать!»
Лис отвечает: «Пойдемте! За медом дело не станет!
Правда, сегодня я на ноги плох. Но нежные чувства,
Кои всегда к вам питал я, может быть несколько скрасят
Тяжесть дороги. Поверьте, из всех моих родичей только
К вам я так расположен. Пойдемте же! Дружба за дружбу:
Там, при дворе, вы поможете мне на совете баронов
Сбить с моих недругов спесь и жалобы их опорочить.
Медом сегодня я досыта вас накормлю, до отвала!»
(Плут про себя считал дубины крестьян разъяренных.)
Рейнеке шел впереди, и слепо вослед ему Браун.
«Если затея удастся, — злорадствовал лис, — я доставлю
Нынче тебя на базар — нажрешься ты горького меду!»
Вот и плотника двор. Медведь был в полном восторге, —
Правда, напрасно: глупцов очень часто надежды подводят.
Вечер уже наступил, и Рейнеке знал, что обычно
Рюстефиль в эти часы уже находился в постели.
Был он, как сказано, плотником, мастером очень хорошим.
Кряж дубовый лежал во дворе, припасенный к разделке, —
Два основательных клина в него уже загнаны были:
Трещина в целый аршин зияла в верхнем обрубе.
Рейнеке-лис говорит: «Вот, дядюшка, в этом бревнище
Меду накоплено столько, что вам и не снилось! Поглубже,
Сколько возможно, всуньте в трещину морду. Однако
Жадничать слишком не стоит, — как бы еще не стошнило».
«Что ж, — оскорбился медведь, — обжора я, что ли? Напротив!
Мера должна быть всегда и во всем, как известно»… — Короче —
Дал он себя одурачить: всунул в расщелину морду
Вплоть по самые уши и всунул передние лапы.
Рейнеке тут не зевал: он начал потягивать, дергать, —
Выдернул клинья прочь. Медведь оказался в капкане.
Морду и лапы зажало — бранись, умоляй — не поможет.
Горя тут Браун хлебнул, хоть был силачом и не трусом!
Вот как племянничек дядю завлек хитроумно в ловушку!
Браун ревел, и рычал, и задними лапами землю
Яростно рыл, бесновался, — плотника поднял с постели.
«Что это?» — мастер подумал и вышел, топор захвативши,
Чтобы не быть безоружным на случай недоброго дела.
Браун тем временем в ужасе был. Защемила колода
Страшно! Он рвался, метался, ревел от мучительной боли.
Пытка — а все ни к чему! Он думал, что тут ему крышка!
(Это же самое думал и Рейнеке, очень довольный.)
Издали видя, что плотник бежит, говорит он медведю:
«Как там дела у вас, Браун? Хоть чуточку меду оставьте!
Вкусно, скажите? Рюстефиль вам угощенья прибавит:
После обеда он даст вам хлебнуть кой-чего на здоровье!..»
Рейнеке тут же в крепость к себе сбежал, в Малепартус:
Рюстефиль-плотник меж тем подоспел и, медведя увидев,
Кинулся сразу в шинок, где за кружкой пивной заболтались
Односельчане. «Спешите! — он закричал им. — Поймался
Дурень медведь у меня во дворе! Чистейшая правда!»
Все побежали за ним, хватая что ни попало:
Вилы один подцепил, другой ухватился за грабли;
Третий, четвертый вскочили — бегут с топором и с мотыгой;
Пятый за ними торопится, вооружившись дрекольем;
Поп, а вослед ему служка с утварью богослужебной;
Даже кухарка попа — фрау Ютта (варившая кашу
Как-то особенно, лучше, чем все) — и Ютта-кухарка,
Прялку свою волоча, за которой весь день просидела, —
Тоже бежала намылить медведю несчастному шкуру.
Браун, в несносных мучениях, переполох тот услышал.
Голову сильно рванул он — и вырвал, но по уши морду
Всю ободрал и оставил и шерсть и кожу в колоде.
Нет! Никто не видал столь жалкого зверя! Хлестала
Кровь по ушам. Что проку, если он вытащил морду?
Лапы-то все же в колоде зажаты! И тут он рванул их
Резким рывком — и хоть вырвал, но окончательно спятил:
Когти и шкуру с обеих лап он оставил в чурбане!
Ах, это вовсе не пахло медом любимым, которым
Лис обнадежил его! Путешествие кончилось плохо!
Сколько же выпало горя ему и страданий! Вся морда
Залита кровью, и лапы в крови: стоять он не может,
Ползать не может, бежать — и подавно. А плотник — все ближе.
С плотником вместе и вся толпа на него нападает:
Всех обуяло желанье убить его! Даже священник
Длинную жердь захватил и Брауна издали лупит.
Вертится бедный туда и сюда, а толпа напирает:
Те наступают с дрекольем, эти идут с топорами;
Тут с кувалдой, с клещами кузнец, там — держат лопаты,
Заступы. Все его били, кричали, горланили, — били
Так, что от страха и мук он в собственном кале катался.
