— Между молотом и наковальней.
Эту идиому однажды употребила Салли, и Кумико находила её очень поэтичной.
— Вот именно, — отозвался Биван, как-то странно посмотрев на девочку.
Он запустил руку в редеющие рыжеватые волосы.
— И всё же ты мне поможешь, — услышала она свой голос, чувствуя, как с щелчком встаёт на место холодная маска матери. — Скажи мне, где найти Тика.
Бармен поёжился, хотя в подсобке было тепло, даже слишком. К запаху пива примешивался едкий дух дезинфекции.
— Ты знаешь Лондон?
Колин подмигнул.
— Я найду дорогу, — ответила девочка.
— Биван, — окликнула Элис, высовываясь из-за угла, — грязь.
— Полиция, — перевёл Колин.
— Маргейт-роуд, СВ-2, — быстро проговорил Биван, — не знаю ни номера квартиры, ни номера телефона.
— Скажи ему, чтобы он вывел тебя через чёрный ход, — сказал Колин. — Это не простые полицейские.
Кумико всегда будет помнить это бесконечное путешествие по станциям городской подземки. Как Колин повёл её от «Розы и короны» к Холленд-парку и дальше вниз, объясняя по пути, что её чип «Мицу- банка» теперь не просто бесполезен — опасен. Если она воспользуется им, чтобы заплатить в такси или за любую покупку, сказал призрак-гид, денежный перевод магниевой вспышкой полыхнёт в решётке киберпространства, где её тотчас увидит рыщущий там оператор из Особого отдела. Но ей надо отыскать Тика, настаивала девочка, ей нужно на Маргейт-роуд. Колин нахмурился. Не сейчас, сказал он, подумав, подожди до темноты. До Брикстона недалеко, но улицы для тебя слишком опасны при дневном свете, учитывая то, что вся полиция на стороне Суэйна. Но где ей спрятаться, спросила она. У неё очень мало наличных; сама идея валюты — монет и клочков бумаги — казалась маленькой японке эксцентричной и непостижимо чужой.
— Здесь, — сказал он, когда эскалатор вёз её вниз на станцию «Холленд-парк». — И всего за стоимость одного билета.
Выпуклые серебристые силуэты поездов. Мягкие старые сиденья в серо-зелёных тонах. Тепло, восхитительное тепло. Ещё одна нора, здесь, в стране непрестанного движения…
Глава 30
Добыча
Аэропорт засосал нетвёрдо держащуюся на ногах Даниэллу Старк в коридор, вдоль пастельных стен которого жались репортёры. Объективы камер и глаза-имплантанты пялились из толпы на звезду, в то время как Порфир и трое парней из службы безопасности «Сенснета» увлекали Энджи за собой сквозь смыкающееся кольцо журналистов. Настоящий ритуальный балетный номер, целью которого было не столько защитить звезду, сколько привнести в ролики чуточку драматизма. Каждого присутствующего уже «почистили» служба безопасности и отдел по связям с общественностью.
Наедине с Порфиром она оказалась лишь в скоростном лифте — по пути к вертолётной площадке, которую «Сенснет» оборудовала на крыше терминала.
Дрогнув, разошлись двери, и в кабину ворвался ветер, сырой и холодный. На ярко освещённой бетонной площадке их ждало очередное трио из охраны в гигантских флуоресцентно-оранжевых парках. Энджи вспомнила, как впервые увидела Муравейник. Она тогда вместе с Тёрнером ехала на поезде из Вашингтона.
Одна из оранжевых парок быстро провела их по безупречно чистой взлётной полосе из бетона к большому двухвинтовому «фоккеру», отделанному чёрным хромом. Первым по паутинчатому матово- чёрному трапу поднялся Порфир. Энджи последовала за ним, ни разу не оглянувшись.
Она почувствовала, что созрела для решительных действий. Она свяжется с Гансом Беккером через его агента в Париже. Номер есть у Континьюити. Пришло время вмешаться и ускорить события. И ей придётся серьёзно поговорить с Робином. Он ведь ждёт её сейчас в том самом отеле.
Вертолёт посоветовал пристегнуть ремни.
Машина плавно поднялась в воздух; в кабину не проникало ни звука, только чувствовалось, как вибрирует корпус. На какое-то мгновение Энджи показалось, что она способна удержать в сознании разом всю свою жизнь — распознать то, что она есть на самом деле. Именно эту суть, думала она, скрывала, наплывая, пыль, именно это и было свободой от боли.
— И местом расставания с душой, — произнёс из сияния свечей и гуда пчелиных ульев железный голос…
— Мисси? — С соседнего сиденья к ней наклонился Порфир…
— Мне снилось…
Много лет назад что-то, затаившись, поджидало её в «Сенснете». Нечто иной природы, не той, что лоа, не той, что Легба и другие… хотя Легба — Хозяин Перекрёстков; он — синтез, главная точка магии и коммуникаций…
— Порфир, — спросила она, — почему уехал Бобби?
Она смотрела в окно на сеть светящихся линий — магистрали Муравейника, на купола, выхваченные из тьмы красными сигнальными огнями, но вместо города видела информационные ландшафты, которые всегда манили Бобби назад — к той единственной игре, в которую, по его словам, только и стоит играть.
— Если не знаешь ты, мисси, — отозвался Порфир, — то кто же тогда может знать?
— Но до тебя же доходят все разговоры. Всё. Все слухи. Ты всегда всё знал…
— Почему ты спрашиваешь меня сейчас?
— Время пришло…
— Я помню сплетни, понимаешь? То, что болтают за спинами знаменитостей. Некто, например, заявлял, что знал Бобби, что тот кому-то что-то сказал и это вышло наружу… О Бобби имело смысл посудачить, потому что он был с тобой, понимаешь? Это неплохо для начала, мисси. Но мы же знаем, что его самого эта роль вряд ли устраивала. Суть в том, что он хотел пробиться сам, а вместо признания нашёл тебя. И ты стала подниматься всё выше и всё быстрей, чем сам он мог бы даже мечтать. Ты взяла его с собой наверх, понимаешь? Туда, где такие деньги, о каких ему даже не снилось в его Барритауне, просто мелочь…
Не сводя глаз с Муравейника, Энджи кивнула.
— Поговаривали, что у него были свои амбиции, мисси. Что-то гнало его. И в результате прогнало прочь…
— Я никогда не думала, что он может меня бросить, — сказала она. — Когда я впервые оказалась в Муравейнике, это было как родиться заново. Новая жизнь. И он уже был в ней, с самой первой ночи. Позднее, когда Легба… когда я попала в «Сенснет»…
— Когда ты начала превращаться в Энджи.
— Да. И как бы это меня ни меняло, я знала, что он всегда будет рядом. Я знала, что он никогда не купится на эту мишуру. Мне так нужно было это его отношение к «Сенснету», понимаешь? То, что он считал, что моя слава и все эти стимы — не более чем обычный заработок…
— А при чём тут «Сенснет»?
— Скорее дело в Энджи Митчелл. Он знал, в чём разница между мной и звездой симстима.
— Знал ли?
— Возможно, именно он и был этой разницей.
Далеко внизу проплывают светящиеся нити…
