бывшего мистика и главу имперской канцелярии. Еще более ярким примером является Василий, сын Романа I Лакапина и славянской рабыни; после победы над арабами он триумфально прошествовал по ипподрому, что было показателем доверия со стороны императора Романа И, затем он стал первым министром при Иоанне Цимисхии и одним из самых крупных земельных собственников империи. При Михаиле IV (1034– 1041 гг.), трое братьев которого были оскоплены, именно евнухи управляли империей, то же самое повторилось при Михаиле VI, Михаиле VII и позднее при Алексее III Ангеле в конце XII в., когда сакелларий Константин отдавал приказы дворцовой страже. Дворцовые евнухи, успех которых во многом связан с тем, что они не могли претендовать на императорский престол, теряют влияние во второй половине XIII в., после возвращения Палеологов в Константинополь, в результате предубеждений, пришедших с Запада, по которым евнухи считались физически ущербными. Однако если часто по достоинству оценивают роль евнухов в византийской администрации, то их роль в богатых домах, где они, впрочем, были единственными мужчинами, имеющими возможность проникнуть в гинекеи, просто игнорируют, как игнорируют роль евнухов-рабов. Их число было значительным в империи, и все хотели бы знать, где делают эту операцию. Арабский хронист IX в. пишет, что в его время «уродовали» рабов на острове, расположенном на северо- западе от Сицилии. Речь идет об одном из тайных центров, специализировавшихся на запретной операции, которая была, впрочем, очень выгодна, что позволяло поднять на нее цену настолько, что многие матери самостоятельно кастрировали детей. Не нужно скидывать со счетов и особую категорию евнухов, ставших кастратами не в результате добровольной операции, а по причине телесного порока или болезни. «Если, — говорится в постановлении Льва VI, — ампутация совершена у больного человека в терапевтических целях, это вмешательство не противоречит ни нашей воле, ни закону, так оно совершено не для того, чтобы изуродовать природу человека, но чтобы ей помочь». Учитывая, что подход византийских врачей к лечению серьезных венерических заболеваний предполагал кастрацию, а в условиях антисанитарии городов венерические заболевания встречались очень часто, можно предположить, что часть кастратов имела причиной оскопления именно это. Как и рабы, евнухи, несмотря на многочисленные запреты, являлись неотъемлемой частью повседневной жизни Византии; будучи презираемыми и находящимися в незавидном положении, они встречаются на всех уровнях социальной иерархии, но не составляют особой группы в глазах византийцев.
Структуры
Основным принципом разделения общества, которое охватывало всех византийцев, было деление на тех, кто командует (архонты), и тех, кто подчиняется (
Классы и профессии
Одной из характерных черт правящего класса Византии является его мобильность и возможность пополнения за счет выходцев из низов. Высокая степень иерархизации общества Западной Европы удивляла византийцев. Иоанн Киннам, секретарь императора и историк XII в., подчеркивал, что в латинских странах титулы уменьшались от императора до королей, герцогов и графов, и каждый «полностью подчинялся тому, кто стоял выше его», его удивляло отсутствие гибкости в иерархии. В Византийской империи в течение долгого времени доступ к власти был связан не с происхождением человека, а с качествами его личности, и скромное происхождение не было проблемой для успешного человека. Скорее наоборот, так как, например, можно было добиться славы, будучи выходцем из нижайших слоев. Не один император со скромным прошлым взошел на престол: Михаил II был необразованным наемником, сделавшим карьеру в армии, он был приговорен к смерти императором Львом V Армянином за мятеж, и его казнь была отложена из-за празднования Нового года (802 г.). Василий I был крестьянином, а затем объездчиком лошадей на службе у знатного вельможи. Роман I Лакапин был также выходцем из крестьян, Михаил IV, до того как стать императором, был меняльщиком денег, как и один из его братьев, Никий, два других его брата были знахарями, а одна из сестер вышла замуж за конопатчика в порту Константинополя, ее же сын стал императором Михаилом V. Среди самых влиятельных чиновником можно назвать в X в. Самону, арабского раба, который начал свою карьеру с доноса на человека, плохо отзывавшегося о Льве VI, виновный был арестован, а Самона получил треть его имущества, был призван ко двору и стал фаворитом императора, который одарил его титулами и богатствами. Паракимомен и патриций, он правил империей в течение 14 лет (896–911 гг.) и будучи арестованным при попытке сбежать в арабскую страну, он впал лишь в короткую опалу — настолько император приблизил его. Восстановленный в своих обязанностях, он пишет пасквиль на Льва VI, который решает заключить его в монастырь и поставить на его место пафлагонского евнуха Константина. Самона — самый известный из таких «выскочек», но их было множество как в Константинополе, так и в провинции. Однако, если доступ к трону был открыт для всех, нужно сказать, что за всю историю существования империи захват власти выходцами из низких слоев был редким: престол всегда удерживался или оспаривался аристократами. Последние часто находились в ситуации нестабильности, и не было исключением устранение императрицы, ее детей, родственников, союзников из окружения принца. Евнухи и иностранные наемники, с одной стороны, часто обладали огромной властью, но, с другой стороны, их судьба полностью зависела от воли суверена, вплоть до конфискации имущества, изгнания, заключения в тюрьму, публичных бичеваний. Вельможи жили на жалованье, подарки императора, взятки, кажется, что, несмотря на их доходы от выполнения обязанностей, они полностью зависели от расположения императора. Под угрозой опалы и как ее следствия — падения аристократия не доверяла никому и не демонстрировала доверия или дружеского расположения, чтобы сохранить зыбкое благосостояние.
Между X и XII вв. высшие слои византийского общества сильно изменяются не столько по своей структуре, сколько по исполняемой ими роли. Недавно предпринятое изучение имен позволяет сделать вывод о том, что вплоть до первой четверти IX в. только двадцать человек из ста, участвовавших в событиях византийской истории, носят два имени, скорее всего кличка остается личным именем, а в XII в. более восьмидесяти из ста имеют настоящее родовое имя. Впрочем, замечают, что из всех фамилий, известных в XI в., шесть, например Мелисины, восходят к VIII в., шестнадцать или семнадцать — к IX в., треть из них находятся в упадке, двадцать пять — к X в., от сорока пяти до пятидесяти — к эпохе Василия II (976–1025 гг.), а шестьдесят — датируются концом века (А. Каждан). Чувство значимости аристократического происхождения всегда было в Византийской империи. Иоанн Дамаскин, один из самых известных представителей высокой культуры Византии VIII в., писал, что «человек хорошего происхождения связан родственными узами с уважаемой семьей», но, возможно, вокруг одного из тысячи он найдет новое выражение, даже если ему противопоставят ценность достоинства, так как существование
