всего в нескольких километрах от берега Саудовской Аравии.
Гостиница была белой, в лифте играли 'муцак', словом, ничего необычного. Поднявшись в номер, Шуламит приложила к губам указательный палец: мол, не говори лишнего – и затем громко спросила, займутся ли они 'любовью' сразу или сначала поедят и, вообще, что они будут делать потом. Карл колебался и предоставил ей право выбора, а она предложила 'заняться любовью' на берегу. А потом они могли бы взять напрокат акваланги, если, конечно, он знает, что с ними делать, или просто поплавать. На берегу хорошо было бы и поесть.
В гостинице можно взять напрокат машину. И вот они уже в небольшой золотистой японской машине с израильской рекламой на приспущенной шторке направляются в сторону Египта. Пограничная станция Таба в километре от гостиницы, их паспорта даже не раскрывали, ленивым жестом разрешив проезд.
Место, куда они направлялись, называлось Коралловый остров. Это купальня с рестораном обычного израильского типа посреди небольшого острова с довольно хорошо сохранившимися руинами замка времен крестоносцев.
Они зашли в симпатичную хижину с соломенной крышей, заказали рыбу-гриль и кока-колу, которую против своей воли Карл все же научился пить в США. Во время еды они все еще продолжали болтать ни о чем, листая брошюру, чтобы найти там Коралловый остров, и, к своей радости, нашли его, а к нему текст: 'Коралловый остров, выступающий из залива, почти полностью покрыт хорошо сохранившимися руинами крепости крестоносцев, разрушенной магометанами, но заново отстроенной мамлюками и арабами'. Карл иронично прочел этот текст вслух, а потом сказал Шуламит:
– Ax, какие ужасные магометане! Разрушили крепость крестоносцев, но это не так уж странно, ведь они захватчики. А потом, позднее, вновь восстановили ее, и это тоже не так уж странно, ведь израильское государство в этом тексте дружески называет их мамлюками и арабами. Не так ли вы вообще поступаете здесь, в этих краях, вы все?
Она оставила его шутку без внимания, уперлась взглядом своих синих глаз в его глаза и задала вопрос, за возможность не отвечать на который Карл отдал бы очень много:
– Ты за нас или против нас, Карл?
Он вспомнил Муну из Бейрута, Муну, которая могла быть одной из тех, кто убил молодого офицера – брата Шуламит, и он интуитивно понял, что надо поступить так же, как и в разговоре с Муной.
– Ты хочешь дипломатичный или честный ответ?
– Сначала дипломатичный, потом посмотрим.
– У тебя и твоей семьи есть один шанс на будущее. Ты и подобные тебе здесь – дома, это знают даже палестинцы, но это и их страна, они здесь тоже дома.
– Этот ответ не очень впечатляющий, с этим я и сама согласна. Ну а если мы послушаем честный ответ?
– А не можем мы послушать его чуть позже... после разговора о наших личных отношениях?
– Нет.
– Тогда у меня будет искушение солгать, поскольку я хочу тебя.
– Попробуй обмануть меня, тогда посмотрим. Итак, честный ответ?
– Я поддерживаю палестинцев. Я был в движении солидарности с Палестиной, когда был студентом, и не раскаиваюсь.
– Хорошо.
– А что хорошо?
– Не все хорошо, я думаю. Но хорошо, что ты действительно дал мне честный ответ. Уединимся, дорогой?
Они переоделись в купальные костюмы, взяли напрокат несколько полотенец и тонкие матрацы из рогожки, купили немного крема для загара и нашли место у воды вдали от остальных. Они легли лицом друг к другу и стали целоваться.
– Черт возьми, – пробормотал Карл, – ты действительно верила, что нас могли прослушивать, и почему ты села в автобус только в Беэр-Шева?
– Конечно, не очень-то вероятно, чтобы нас прослушивали. Но я не хотела рисковать, и скоро ты поймешь почему. А поводом к тому, что я села в автобус только в Беэр-Шева, послужило подозрение, что телефон все же прослушивался. На этот случай и был первый автобус куда-то из Иерусалима. А где ты сел в автобус?
– Пару остановок за Иерусалимом, у поворота на Кирият-Гат. Я откололся от группы, с которой прилетел накануне, вернулся в гостиницу и убедился, что меня не преследуют.
– Ты это умеешь?
– Да.
– Во всяком случае, я помоталась по стране, навестила друзей и многих других за сутки до того, как отправиться в Беэр-Шева. Я надеялась, что ты останешься в автобусе, поскольку я просила не пропустить его.
– Но вот мы и здесь. Что такое 'план Далет' и от чего ты предостерегала Акселя Фолькессона?
– Вероятно, по крайней мере, чисто теоретически, я совершаю преступление, рассказывая тебе об этом.
– Знаю. Но нас никто не слышит, и ты не признаёшься, а я не допрашиваю тебя. Ради Бога, не говори, что я прилетел в Эйлат в наш Сочельник, чтобы еще раз откушать бараньих котлет.
– Бараньих котлет?
– Да, ведь именно для этого ты получила визитку с моим личным адресом, я ведь сказал, что приглашу
