– Да-а, вот так-то, – вздохнул Фристедт. – Возникает вопрос: удастся ли Шерлоку Холмсу развить нам свой тезис об этих 'даал' и 'далет' и 'угрозах' посольству? Откровенно говоря, сомневаюсь. Хочешь поставить новую десятку? А, Аппельтофт?
Аппельтофт буркнул что-то о 'справедливости', учитывая результаты предшествующего пари.
– Хотя можешь сразу же забрать свою десятку, пока мы не забыли, – продолжил он и через стол протянул купюру Фристедту, а тот с удовольствием засунул ее в карман.
И все же оставалась масса подозрений, связанных с Понти и его товарищами, это понимали все. Хотя уцепиться было не за что и не на что было опереться, это тоже все понимали.
– Значит, у нас единое мнение о предложении, которое мы сделаем Шерлоку через десять минут, – сказал Фристедт Карлу. – Хорошо, что мы едины. Но все же скажи, что ты сам-то обо всем этом думаешь?
У Карла уже не было никаких сомнений.
– Предложение действительно умное. Девушку надо тактично спросить, зачем ей нужен был контакт с Фолькессоном. Если гипотеза правильна и она действительно хотела предупредить Фолькессона о чем-то, то она и сейчас расскажет об этом; а если гипотеза ошибочна, то хотя бы поймем в чем.
Но на встрече с Нэслюндом их предложение не прошло. Напротив, на большом совещании было принято решение увеличить следственную группу на пять или шесть специалистов по ведению допросов и на два человека – для расширения телефонного прослушивания.
Фристедт холодно сообщил о результатах работы своей группы. При этом, как и большинство присутствовавших, он не мог не отметить недовольства Нэслюнда, но заставил себя выложить все. Выводы: нет никаких улик о связи подозреваемого преступника и четырех левых активистов в Хэгерстене. Было бы, конечно, особенно интересно допросить подозреваемого преступника кое о чем, но какой-либо приемлемой юридической основы для его задержания, по мнению следственной группы, нет. Таким образом, надо подобраться к девушке, имевшей контакт с Фолькессоном, не брать ее, а поговорить с ней, инспирировать неформальный допрос – на этом Фристедт и закончил.
– И как вы представляете себе эту операцию? Кто поговорит с ней и как? – поинтересовался Нэслюнд, раздраженно зачесывая волосы от висков назад.
– Я, – сказал Карл и тут же раскаялся, увидев враждебный взгляд Нэслюнда и косые улыбки остальных.
– А-а, вот как? – демонстративно тихим голосом спросил Нэслюнд.
– Я моложе других, соответствующая одежда и так далее. Кроме того, все четверо у нас под колпаком, значит, удобный случай возможен, просто надо подождать.
– Н-да, – сказал Нэслюнд, засовывая расческу в карман, – возможно, предложение не так уж нелепо, но сейчас все зависит от результатов ТК. Подождем немного, не будем рисковать и хватать всех четверых.
– А каков результат прослушивания или это тайна для нас, полицейских? – с самым невинным видом спросил Юнгдаль.
Нэслюнд выдержал свою обычную драматическую паузу.
'Мрак', – подумали собравшиеся. Но никто не помог разрядить обстановку и не задал ни единого вопроса.
– Сегодня ночью мы получили явное доказательство их связи с палестинской группой в Упсале; мы еще раньше засекли это при расследовании дела, касающегося исполнения закона об иностранцах в особых параграфах, связанных с насильственной смертью, и так далее, и так далее. Сейчас мы обрабатываем материал, но вполне возможно, что нам удастся одним ударом убить нескольких зайцев и мы сможем решить этот вопрос одновременно с вопросом об их выдворении.
Карл обратил внимание на то, что Аппельтофт и Фристедт обменялись короткими многозначительными взглядами: дескать, значит, дьявол на свободе.
– Положение, таким образом, не так уж плохо, – с энтузиазмом продолжал Нэслюнд. – Мы одновременно наносим удар по террористам в Упсале и их поддержке в Хэгерстене, надо только получить достаточно материала через ТК. В наших руках вход в каналы двадцати телефонов, а разговорчики льются рекой. Так что мы сможем заполучить не только эту девушку, но и ее дружков. Если нам удастся их задержать и найти что-нибудь при домашнем обыске, то материала для разговора с ней будет более чем достаточно.
Нэслюнд никого не заразил своим энтузиазмом. Полицейские либо упрямо смотрели в стол, либо рисовали круги в чистых блокнотах.
– Разве прокуратура не потребует больших оснований для удара по Хэгерстену? – тихо спросил Аппельтофт, не глядя на Нэслюнда. – Я имею в виду отсутствие связи между теми, в Хэгерстене, и подозреваемым преступником. Значит, нет оснований для задержания, а отсюда и для домашнего обыска?
Подобное возражение с таким же успехом мог привести и адвокат. Аппельтофт в своих рассуждениях явно опирался на закон. Да, шведская полиция имеет право вызвать на допрос кого угодно. Но для применения так называемых 'средств насилия', например домашнего обыска, необходимо, как правило, иметь разрешение на задержание, а для этого требуются доказательства совершения преступления.
Но Нэслюнд не смутился.
– Я сам пятнадцать лет был прокурором, – начал он.
Обсуждать чисто практическую подготовку было легче, ей-то и посвятили оставшиеся двадцать минут заседания. Все 'специальные силы' были учтены и поделены на две группы: одна – для Хэгерстена, вторая – для Упсалы (в общей сложности более пятидесяти полицейских плюс так называемое 'охранное' снаряжение и 'оружейное' подкрепление – бронежилеты, стальные шлемы и автоматы вместо пистолетов). Ради
