утра мечтает о том, чтобы настало пять часов и можно было сбежать».
Так вот, Моррис, я и есть тот самый висельник. Правда, недурно оплачиваемый. Сейчас полезу к себе на четвертый этаж – рыться в дерьме.
– Опоздали на сорок три секунды, старина, – шепнул Элиот Чилдерс, когда Рафф проходил мимо. После этого Чилдерс вновь принялся фальшиво насвистывать.
Рафф кивнул. Образ Мэрион Мак-Брайд не покидал его.
– Вы не видели Мак? – спросил он Бена Ейтса.
Ейтс кончил возиться со своим циркулем и повернулся:
– Даже Мак раз в месяц позволяет себе взять свободный день. Надо думать, это прямо убивает ее. Такой Ужас: быть похожей на обыкновенную живую женщину! Даже раз в месяц.
(Ага, вот это, видимо, и убило ее тогда ночью!)
– Ради бога, Элиот, перестаньте свистеть, – взмолился Ейтс.
– Виноват, – добродушно отозвался Чилдерс. Но несколько минут спустя отвратительный свист возобновился.
В проходе между рядами столов появился, уныло сутулясь, долговязый Сол Вейнтроуб со свертком чертежей. Рафф следил за ним, стараясь угадать по его озабоченному виду, какая предстоит работа; не успел Вейнтроуб и рта раскрыть, как Рафф понял, что его мучения не кончились.
Извиняющимся, как всегда, тоном Вейнтроуб дал Раффу задание на ближайшие дни. Это распоряжение Мансона Керка: изобразить в крупном масштабе детали конструкций, уже разработанных, но вычерченных слишком мелко или эскизно (кованые решетки, переплеты для потолочных фонарей, алюминиевые наличники для окон и т. д.).
Это была уже вторая публичная пощечина. Его хотели выжить. Даже Вейнтроуб, видимо, ожидал, что он уйдет, а Керк в этом не сомневался. Но Раффом овладел приступ упрямства, непреодолимый как тошнота. Он ничего не сказал. Подогнул манжеты, заточил полдесятка карандашей, раскатал рулон кальки, приколол лист к доске и принялся за дело.
Он работал, не отрываясь, до половины первого; потом Элиот Чилдерс перестал свистеть и сказал:
– Пошли, старина?
Вместе с Чилдерсом и Ейтсом Рафф пошел в «Рейсшину» завтракать. Глаза у него болели, поясницу ломило, и он с удовольствием заказал бы «вегетарианский завтрак», если бы мог позволить себе такую роскошь.
– Что я вижу! – Бен Ейтс поставил на стол свою чашку кофе и воззрился на дверь гардеробной. – Уж не пьян ли я?
– Иисусе Христе! – воскликнул Элиот Чилдерс.
Тут и Рафф увидел ее; она вошла и заняла столик на другом конце комнаты. Даже официантка была поражена. Еще бы! Мэрион Мак-Брайд, которая безуспешно старалась скрыть от людей красоту, отпущенную ей природой, и носила только темные, унылые, мужского покроя костюмы, была почти неузнаваема: яркое платье из мягкого шелка, соломенная шляпка с цветами, черные перчатки и агатовое ожерелье...
Эти мелочи – в сущности, весьма обычные – совершенно преобразили Мэрион, как тенистые деревья и виноградники преображают новый дом, выстроенный на залитом солнцем пустыре.
Рафф смотрел на нее во все глаза: его усталость как рукой сняло. Он поднялся. Не стал тратить времени на объяснения. Отдал Элиоту Чилдерсу деньги за свой завтрак, извинился и пошел к столику Мэрион.
Спокойная улыбка – вот и все, что она уделила ему от своей удивительной женственности и привлекательности.
– Все в порядке, – сказала она. – Вы мой спаситель. И на этом давайте поставим точку.
Он придвинул себе стул и глядел на нее в упор, совершенно забыв о приколотой ею к дверям записке с оскорбительным и безапелляционным, как пощечина, извещением об отставке.
– Когда только вы успели, Мэрион? И давайте не будем ставить точки. Лучше скажите, почему вы не сделали этого лет пять назад?
– Потому что тогда мне не подвернулся человек, похожий на вас. – Она подозвала официантку и заказала завтрак. А Рафф, оглянувшись, заметил, что Элиот Чилдерс, Бен Ейтс и другие служащие «П. и П.» и Илсона Врайна следят за ним с жадным любопытством. Он отвернулся.
– Я хотел поблагодарить вас за любезную записку, Мэрион, – принужденно сказал он.
Она нахмурилась.
– Чего вы добиваетесь, Рафф? Покаяния?
«В свое время, – с острым сожалением думал Рафф, – еще можно было смягчить этот холодный голос, зажечь огонь в этих зеленых чужих глазах, и взгляд их стал бы любящим, открытым, призывным». Это была бы тогда совсем другая женщина с внешностью Мэрион, и он завоевал бы ее. Почему же теперь, когда уже поздно, он все еще надеется, строит планы, воссоздает в своем воображении образ той, которую так долго искал и которая так нужна ему?
– Ну, все равно, – сказал он. – Выглядите вы так, что... В общем, игра стоила свеч. Я рад, что увидел вас вот такой.
На ее тонком лице появилось жесткое выражение.
– Еще одна попытка скрутить меня? Ради бога, Рафф, не разыгрывайте такого смиренника. Идет?
Он сжал сигарету пересохшими губами.
– Похоже на то, – прибавила она, – что мой нелепый наряд произвел большое впечатление на ваших приятелей.
– На меня еще большее, – ответил он.
– А может быть, кое-кто уже сообщил им, что в субботу вечером эта недотрога Мак-Брайд сдалась на милость победителя? – Она запнулась. – Впрочем, нет. Прошу прощения. Мне следовало бы понимать, что вы отнеслись ко всему серьезнее и честнее, чем я.
Рафф раскурил сигарету.
– Бросьте-ка эту игру, Мэрион. Она как-то не идет к вашему «нелепому наряду».
– Вы правы, Рафф, правы, друг мой. Но все останется как есть. Я готова расцеловать вас. – Она усмехнулась. – Я даже сделала это авансом, разве нет? Но как вы были правы! За каких-нибудь три часа я поняла, что вела себя как последняя дура.
– То есть?
– То есть вы действительно поняли, почему люди не доверяли мне и сомневались в моих способностях. – Официантка положила ей на тарелку салат. – Впредь буду умнее. Думаю, что теперь мне не страшна никакая ловушка. В том числе и ваша. Знаете, что случилось час тому назад? Я встретила в коридоре Мансона Керка. – Она усмехнулась со спокойным торжеством. – Вы, я думаю, помните, что «П. и П.» вместе с Илсоном Врайном будут строить зрелищный зал «Аудиториум» в Гринвиче, штат Коннектикут? И что же придумал Керк? Не буду ли я так любезна завтра съездить вместе с ним в Гринвич? Совершенно необходимо, чтобы мы с ним – с великим Керком, подумайте только, с Феркитудлом Керком! – присутствовали на первом заседании правления фонда постройки «Аудиториума», или как там это называется. Правление, во главе с самим президентом фонда, будет рассматривать проект. – Она улыбнулась. – Вот до какой степени вы были правы, друг мой. Я открою собственную контору куда раньше, чем рассчитывала.
– Ну, Керк не показатель. Насколько я понимаю, Керк просто влюблен в вас.
– Это еще не основание, чтобы позволить мне совать нос в его дела. А я именно это и намерена сделать, – сообщила Мэрион.
– Ни в коем случае, Мэрион! Не связывайтесь с ним, – недовольно сказал Рафф.
– В марте мне минет тридцать два, – заметила она.
– Почтенный возраст.
– Была ли хоть раз женщина президентом АИА[39]?
– Вот уж не знаю, – сказал Рафф.
Мэрион вооружилась вилкой и энергично принялась за салат. Рафф заметил, что Чилдерс и Ейтс
