миновала стену обеденного зала. При этом несколько встретившихся слуг либо молча кивнули ей, либо вовсе не обратили внимания на свою новую госпожу. Пришлось пройти еще мимо нескольких строений, прежде чем показались открытые ворота. Возле них розовощекие темноволосые мальчишки гоняли пегую охотничью собаку. Наверху, на часовой башне, стоял страж.
Рианнон поспешно приблизилась к воротам. Проходя в них, она с усилием замедлила шаг, чтобы выглядеть как можно естественнее и беззаботнее. Вспомнив о своих ярких и неприкрытых волосах, она вздрогнула. Каждый, кто ее видел, хорошо запомнит это.
Королева упрямо тряхнула головой, и ее тяжелые косы заструились по спине. Завтра утром Мэлгон может запереть ее, а отец наверняка побьет за непокорность мужу. Но сейчас она свободна и непременно воспользуется этой свободой.
Дорога спускалась к прибрежному тракту, но Рианнон повернула в другую сторону, к реке и зеленеющему за ней лесу.
Глава 8
Мэлгон нашел Гвеназет в одном из погребов, где она руководила заготовками снеди на зиму. Он выкрикнул ее имя, и женщина вздрогнула и в изумлении воскликнула:
– Ах, милорд, что это вы так незаметно подкрались?
– А мне показалось, что, спускаясь по этой чертовой лестнице, я наделал достаточно шума. Элвин сказал, что ты здесь.
– К вашим услугам, сударь.
Мэлгон колебался. Насколько он не любил делиться своими проблемами с женщинами, особенно с острыми на язык и имеющими обо всем собственное мнение, настолько же он сейчас нуждался в совете Гвеназет. Уже два дня король избегал Рианнон, видясь с супругой лишь за вечерней трапезой, во время которой соблюдал предельную вежливость и в то же время оставался холоден. После этого он провожал ее до дверей спальни, желал приятных сновидений и удалялся к себе, чтобы, ворочаясь с боку на бок, провести очередную одинокую ночь в холодной холостяцкой постели.
Столь неестественная ситуация огорчала и раздражала короля, хотя вряд ли кто-нибудь кроме Бэйлина догадывался об истинной причине его усталого взгляда и крайней вспыльчивости. Вчера Фердик уехал в полной уверенности, что Мэлгон очарован своей женой. Этот негодяй не оставлял своих непристойных шуточек, то и дело намекая на новое положение гвинеддского короля как молодожена, и тем самым еще более унижал своего зятя.
Сделав знак всем удалиться, Мэлгон заговорил:
– Мне нужен твой совет относительно Рианнон.
Гвеназет вздохнула:
– Да, она настоящая загадка. Такая застенчивая и скрытная королева... Я с трудом нашла с ней общий язык.
– Видишь ли, Гвен, мне не к кому больше обратиться. Ни один мужчина тут не поможет. – Он одарил домоправительницу умоляющим взглядом. – Прошло уже много дней после свадьбы, а я так и не сумел овладеть своей женой.
Гвеназет от удивления раскрыла рот.
– Боже всемогущий, да почему же?
Мэлгон отвернулся, стиснув кулаки.
– Она боится меня. Да нет, она просто в смертельном ужасе. И я не приложу ума, как избежать насилия.
– Да почему ж ты не сказал сразу?
– Понимаешь, я ведь довольно сильно смущен всем этим.
Гвеназет глубоко вздохнула:
– Разумеется, я помогу тебе, король. Только скажи, а то я не пойму... почему ты так долго молчал?
– Растерялся. Прежде я не встречал женщин с таким странным поведением.
– А что произошло? – спросила Гвеназет. – Что случилось после свадебного пира?
Мэлгон принялся расхаживать по подвалу, описывая происшествия первой ночи. Он увидел, как расширились глаза его поверенной, когда он рассказал ей, что проделала с ним Рианнон.
– Именно это делает совершенно необъяснимым все остальное в поведении моей жены, – продолжал король, – В какой-то момент я даже подумал, что она хотела оставить брак недействительным, дабы нарушить планы своего отца. Но больше я не верю в это. Мне кажется, что Рианнон искренне желала бы, чтобы наши отношения наладились, но ей мешает какой-то необъяснимый страх.
Глаза Гвеназет все еще хранили вопрос, и тогда Мэлгон рассказал о происшествии в ткацкой.
– Это еще более загадочный случай, – с усталым видом заключил король. – На какое-то время она сама воспламенилась и даже отвечала мне, но в следующее мгновение вдруг обезумела от ужаса. За всю свою жизнь я ни разу не слышал, чтобы женщина так странно себя вела.
– Может, ей было противно валяться с тобой на полу мастерской, словно какой-нибудь потаскушке, – язвительно заметила Гвеназет. – Наверное, ей хватило самоуважения, чтобы не унижаться до такой степени.
– Да ты меня не слушаешь, что ли, Гвен? Рианнон не была оскорблена, она обезумела от страха! – Мэлгон резко развернулся, собираясь уйти.
– Постой, – окликнула его Гвеназет. – Не кричи, прости меня. Мне не стоило так говорить. Ты прав, ее поведение ни на что не похоже. – Домоправительница снова вздохнула, и ее лоб прорезали вертикальные морщинки. – Я знала лишь одну женщину, которая вела себя подобно Рианнон. Много лет назад одну из жительниц прибрежного селения жестоко изнасиловали ирландцы во время очередного набега. И после того случая она едва могла перенести прикосновение своего мужа, хотя прежде меж ними царило полное согласие. Воспоминания никак не оставляли ее в покое, и даже вид обнаженного мужского тела пробуждал в ней страх и боль.
– Но ты, конечно, не считаешь... Да кто же мог осмелиться изнасиловать дочку Фердика?
– Ума не приложу. И все же это – правдоподобное объяснение.
Мэлгон поджал губы. Мысль о том, что Рианнон была осквернена, пробудила в нем настоящую ярость. Как же Фердик мог допустить такое?
– Если это правда, то я не уверена, что смогу вам помочь, мой король, – промолвила Гвеназет. – Женщина, о которой я вам рассказала, так и не преодолела свой страх. В конце концов, она отдалась мужу, но до конца своих дней не находила удовольствия в единении с ним.
– Я не смирюсь и не успокоюсь. Я не намерен наблюдать, с каким отвращением глядит на меня жена. Рианнон придется научиться доверять мне.
– Да нет, сударь мой, это вам придется завоевать ее доверие. А много ли времени вы потратили на беседу с нею, на ухаживания, ласковые уговоры и маленькие подарки?
Мэлгон покачал головой:
– Я не считал, что это необходимо. В конце концов, ведь наша свадьба увенчала не любовь двух сердец, а политический союз.
Гвеназет выпучила глаза:
– Любой женщине, и даже принцессе, всегда хочется думать, что муж ценит ее не только за приданое.
– Я хорошо понял тебя, – задумчиво произнес Мэлгон. – Я стремился познать тело Рианнон, а не ее сердце или ум. Похоже, пришло время изменить тактику.
Он выкарабкался из подвала по крутой лестнице и почувствовал облегчение оттого, что у него появился хоть какой-то план. Прежде ему никогда не случалось ухаживать за женщинами, они сами искали его расположения. Но теперь король собирался призвать на помощь своих верных подруг – Убеждение, Хитрость и Терпение, – с помощью которых он столько раз побеждал окрестных вождей. Однако расположить к себе Рианнон – все равно что приручить дикое животное. Она так пуглива, так настороженна. И все же какой-то уголок ее души откликнулся на его ласки тогда, в первую ночь. Ее прикосновения были не вполне искушенными, но они дышали страстью.
– Рианнон.
Она в испуге проснулась. Над кроватью склонился Мэлгон, произнося имя жены.
– Прости, если я тебя напугал, Рианнон. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Я покажу тебе кое-что.
Королева медленно уселась в кровати. Было очень темно и тихо, утро еще не наступило.
– Одевайся, – прошептал Мэлгон. – Я подожду внизу.
Рианнон, не смея дышать, торопливо завозилась с одеждой: натянула платье, отыскала сандалии, потом рассеянно тронула волосы. Бесполезно: в кромешной темноте ей все равно не заплести косу.
Она выбралась наружу, в мир тумана и теней. Крепость была объята тишиной. Вдруг в этом мертвом молчании залаяла собака, и королева почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки.
– Рианнон.
Она с облегчением вздохнула, оглянулась на звук голоса Мэлгона. Его высокая фигура выплыла из тумана всего в нескольких дюймах от нее.
– Холодно?
Она кивнула. Ей не пришло в голову прихватить с собой какую-нибудь накидку, и теперь кожу холодил сырой воздух. Не говоря ни слова, Мэлгон снял с себя плащ и завернул в него жену. Этот наряд доходил ей почти до пят, зато хранил тепло и уютный запах своего владельца.
Король взял Рианнон за руку и повел к воротам, возле которых негромко окликнул стражу. Часовой спустился с башни и помог, с усилием налегая на скрипучий ворот, приоткрыть массивные дубовые створки.
За воротами супругов поглотила плотная, почти осязаемая тьма. Рианнон крепче ухватилась за руку Мэлгона.
– Куда мы? – прошептала она.
– На прибрежные скалы.
– А как мы найдем дорогу?
Ласковая усмешка Мэлгона успокоила ее.
– Мы пойдем на голос океана, – сказал он. – Слушай.
Издалека донесся ни с чем не сравнимый шум прибоя, глухой, рокочущий звук. Рианнон все еще испытывала беспокойство. Идти неведомо куда в этой кромешной тьме? Почему Мэлгону пришло в голову тащить ее среди ночи на берег? Что ему надо от нее?
Она напряженно вглядывалась в лицо того, кто держал ее за руку и тихо шел рядом с нею. Однако лицо его было скрыто во тьме. Может быть, это вовсе и не Мэлгон, а например, дух, демон? О нет, рука его слишком жива и горяча и крепко сжимает ее руку.
Рианнон охватила паника. Нельзя было отказывать ему в исполнении супружеского долга. Он имел полное право владеть ее телом, а она
