—?Понимаешь, доченька, ты не сделала в жизни самого главного. Ты не создала крепкую
семью.
Я не обиделась, пап. Честно. Я понимаю. Ты никогда не говорил о нравственности, не читал
нотаций, не произносил вслух: семья?—?это настоящее. Но я всегда знала, что это так. Как
зеленые деревья. Как груши. Мытые.
Знаешь, пап, я хочу тебе кое-что сказать. В моей личной жизни виноват ТЫ!
Ты?—?причина моих бесконечных разочарований в мужчинах (я не вредная, мам, не
капризная, я просто воспитанная слишком сильным человеком, твоим мужем).
Я искала пап. Каждый раз искала, чтобы хоть чуть-чуть похожий. ТАКИХ нет, понимаешь?!
Есть другие. И они нормальные, даже хорошие...
Но зачем ты научил меня, например, тому, что Мужчине не может быть больно?!
Мне было чуть больше, чем Сашке сейчас, когда ты пришел с перебинтованной рукой и
сказал, что порезался.
—?Ничего, ничего, не волнуйтесь, я слегка поранился. Да брось ты, Валюш, ничего я не
бледный, просто свет так падает…
Ты был белый, пап. Но мама еще долго не догадалась бы ни о чем, если б я случайно не
проснулась среди ночи, помнишь? В зале был странный свет, слишком приглушенный. Ты
набросил на лампу полотенце и сидел, сгорбившись, в кресле. Да, пап, я всю жизнь буду
помнить эту картину. Зажатая между коленей рюмочка с раствором фурацилина, в которой ты
вымачивал культи. Остатки пальцев. И знаешь, меня, ребенка, потрясли не увечья, меня потряс
ты!
Ну почему нельзя было сказать, что тебе больно?! Что тебе оторвало пальцы! Папа! Взять
больничный, лежать, стонать, просить чаю…
Понимаешь ли ты, что именно поэтому я не выношу, когда у мужчины «болит голова», «ноет
зуб», когда он «устал», «немного поваляется», «не в настроении поиграть с ребенком»…
А «порезался» ты потому, что работал на двух работах, днем электриком, вечером
столяром. Да, конечно, я помню: «У меня же две дочери, значит, и работ должно быть две!».
Смешно, ага. Смеялась бы, пап, если б не знала, что ты отличник, выпускник физико-
математической школы...
Почему ты ни разу в жизни не сказал, что зверски, нечеловечески устал?! Почему никогда
не брал отпуск? Ну хоть раз бы напился, расслабился. Я бы знала, что такое возможно, что это
нормально. Нет же, ты всегда после работы спешил домой. Мыл руки и бежал в детскую: «Что
нового в школе?».
Зачем: Ты выращивал цветы!? («Это же так красиво и уютно».) Раз в три года делал
ремонт!? («Обязательно надо что-нибудь новенькое».) Сам занимался сантехникой, электрикой и прочим!? («Не нужен нам мастер, я же мужчина».) Мыл окна и полы!? («Это
тяжелая и не женская работа».) Не давал маме даже приблизиться к консервации!? («Очень
опасно, можно ожечься».)
Почему в нашем доме никогда ничего не капало, не дуло, не засорялось, не замыкало, не
держалось на скотче?
Почему все соседи идут к тебе: «Почини, подскажи, научи, помоги»?
Ты знаешь наизусть таблицу Брадиса, а когда занимаешься с Сашкой, такое ощущение, что
только что закончил четвертый класс. Почему я не помню этих правил, пап!? Старшая внучка
звонит из Германии и просит объяснить ей высшую математику. И ты объясняешь. Часами.
Почему ты не уехал, пап? Знаю. «Это наша Родина, доча. Это как дом. Вот если в доме есть
проблемы, кран потек, свет погас?—?ведь мы же не убежим в другой дом...»
Почему ни разу не нарушил слова? Ну хоть разок можно было пообещать пойти в парк и не
смочь, по работе?!
Почему никогда не спросил у мамы, что надеть ребенку на прогулку? Можно ли мне
шоколад? Как зовут учителя? Я бы не считала эти вопросы идиотскими!
Зачем ты каждый день брился?! Я бы знала, что у мужчины бывает щетина (!)?—? ничего
такого, ну лень, господи.
И наконец, пап, ну почему ты никогда не лежал на диване? У?нас же есть диван. :) Глупая, нелепая шутка природы?—?у тебя дочери. Ну ладно Ленка, она мамина, но я-то, пап, я точно должна была быть пацаном. Из-за этой дурацкой ошибки столько мужчин пострадало.
Пап, не считай меня неудачницей, что бы ни случилось в моей жизни, у меня был, есть и
будет самый лучший мужчина на Земле. И у него завтра день рождения. Я приеду вечером, и в
доме будет пахнуть тортом. Ты смущенно станешь принимать нехитрые подарки. Потом
потихоньку выйдешь в коридор и засунешь руку в мой сапог, не мокрый ли… А ведь мне уже
тридцать пять! Правда, за все эти годы я так ни разу и не сказала тебе: «Я люблю тебя, папа!»
ПО ПОВОДУ ГРАФОМАНИИ
