Сюзан, — он слегка прикоснулся кнутом к ее боку, и она чуть не прикусила язык, чтобы не закричать.
— Вот, видишь? — Нген одарил ее коварной улыбкой. — Всего лишь легкое прикосновение. Тебя ожидают еще легкие прикосновения, — кнут заиграл по ее коже слепящей, пронизывающей болью.
— Запомни, Сюзан, никогда не следует сопротивляться мне. Я хочу доставить тебе удовольствие, а ты заставляешь меня причинять тебе боль. Я столько могу сделать для тебя, для всего человечества. Только позволь мне, — умолял его нежный голос.
Сквозь красную пелену Сюзан слышала свои вопли. С каждым разом кнут жалил все сильнее, а она пыталась вдохнуть хоть немного воздуха в горевшее тело. Во время небольшой заминки, пока Нген раздевался, она поняла, что, при всем его знании эротических зон, с болевыми точками он был знаком гораздо лучше.
Плеть снова и снова опускалась на нее, и сквозь затуманенные глаза она заметила, что ее извивавшееся тело возбудило его.
Она отчаянно пыталась не забыть, что ее звали Сюзан Смит Андохар, что она была воином народа, что Паук был Богом, что во вселенной существовала истина.
Она не заметила, как кровать снова сдвинулась. Она лежала навзничь. Нген силой засунул ей что-то в рот и заставил разжевать. Жизнь вернулась в ее дрожавшие мышцы, дыхание замедлилось, разум прояснился.
Нген провел рукой по ее телу.
— Ну вот, дорогая, после того как мы познали боль, пора познать удовольствие, — радостно проворковал он ей в ухо.
— Думаешь, ты лучше того быка? — прохрипела она.
Он замер, и в его глазах появилась какая-то пустота.
— Ох, дорогая Сюзан, я надеялся, что ты чему-нибудь научишься.
Она почувствовала, что он пошевелился, и ей на голову опустилось прохладное устройство связи.
— НЕТ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, НГЕН, Я… Я… — по ее телу разлилось тепло, и она смотрела в любящие глаза Пятницы, чьи черты сливались с чертами Нгена, когда он двигался. Теплые пальцы Пятницы ласкали ее кожу.
Она замотала головой, пытаясь рассеять образ, увидеть реального Нгена, зная правду на интеллектуальном уровне, но эмоционально переживая ложь.
— Видишь, сколькому я тебя могу научить! — он принялся слегка покусывать ей шею. — Ну вот, — он заметил реакцию ее тела, — моя чудная Сюзан, тебя ожидает восторг. Ты все- таки выучишь свой урок. Не нужно больше лишать меня возможности приносить тебе блаженство.
Голос, сверливший ее мозг, принадлежал не кому иному, как Нгену. Интимные интонации преследовали ее, не давая собраться с мыслями и лишая всякой способности к сопротивлению.
— Милая Сюзан, не пройдет и недели, как ты будешь звать меня. Ты скажешь мне, насколько ты была не права. Скажешь, что хочешь экстаза вместо боли. Скажешь о том, как ты желаешь быть удовлетворенной мною!
Оцепеневшее сознание Сюзан совсем разлаживалось под действием его слов. Ее отрывочные мысли были не в силах обрести единство. Она закричала, поняв, что он побеждает. Его атака пришлась на момент, когда психомашина оставила ее эмоционально опустошенной, а ее сознание беззащитным. Мозг все еще мутило от физической боли — пробивавшейся сквозь эйфорическую пелену стимулятора. Ее новая стратегия привела к поражению… и от этого она ненавидела себя еще больше.
Со странным безразличием она лежала без сил после его ухода. В пустой комнате она вспоминала дрожь своего тела от его прикосновения и ослепительный экстаз оргазма. Она свернулась калачиком и не смогла сдержать рыданий.
Дрожа всем телом, она с усилием закрыла глаза, исступленно ударяя себя кулаками по голове, пытаясь выбить память о Пятнице Гарсиа Желтая Нога, но перед глазами Пятница все время превращался… в Нгена Ван Чжоу… и обратно.
— Сюзан? — прозвучал по системе голос Нгена. Часть ее сознания с ужасом поняла, что она отреагировала физически.
— Нет! — заорала она. — Нет! НЕТ! НЕТ! — Но ее тело продолжало разгораться в ожидании его нежного прикосновения.
26
Пятница Гарсиа Желтая Нога прилип взглядом к монитору. Ускорение вжало его в кресло с защитными ремнями. Даже несмотря на едва сдерживаемый восторг, ощущение выхода на орбиту наполняло его благоговейным страхом.
Цвет неба менялся по мере того, как сто восемь ШТ поднимались все выше к кораблям сириан. Сто восемь — столько осталось ШТ у Патруля.
Как они и надеялись, в то же самое время «Победа», «Миликен» и «Тореон» бросались с высокой орбиты навстречу сирианам, чтобы вызвать их на ответные действия и отвлечь сканеры от планеты, заставить их сосредоточить все свое внимание на небе вверху. Пятница и все остальные скоро узнают, что из этого получилось.
Его дыхание участилось. Боевые действия на земле так его не беспокоили. Пузырь напомнил о себе, и толстая кишка сжалась. Сердце колотилось в груди. Почему во рту всегда становится так сухо?
Для успокоения он начал бормотать под нос свою военную молитву. Просто нервы пошаливают, верно? Человека, который, за исключением войны на Мире и полета на Сириус, никогда не был от земли дальше, чем могла подбросить взбрыкнувшая лошадь, мысль о том, что он в этот самый момент находился на высоте многих миль над землей, приводила в замешательство — если не сказать больше. Во время тех первых полетов он по-настоящему не понимал, что между ним и тем, что снаружи, всего лишь несколько сантиметров металла…
Пятница успокоил дрожь в пальцах и сделал глубокий вздох. Его судьбу будет решать Паук. Все люди смертны. Они умирают, а их души возвращаются к Пауку. В этом заключалась вся истина.
НО ВАЖНО ЕЩЕ, КАК УМЕРЕТЬ! — запротестовало его сознание. Упасть с высоты десяти или двадцати миль не было для Пятницы хорошим способом умереть. Получить пулю в рейде за лошадьми и женщинами — вот прекрасная верная смерть.
Собственная реакция озадачила его. Чего так переживать? Он уже поднимался на «Пулю» с Мира и спускался с «Пули» на Сириус. А между этими перелетами он покрыл такое расстояние, что свету потребовалось бы для этого — а свет, как знал Пятница, был очень быстр — сто шестьдесят пять лет! Так почему же этот перелет тревожил его?
Потому что во время первого рейса на орбиту в него никто не стрелял. Потому что во время второго перелета на планету он не понимал, ЧЕМ они в него стреляют. Потому что во время третьего перелета на орбиту в него будут стрелять этими проклятыми фиолетовыми разрядами, которые превратили три боевых корабля Патруля в металлолом!
И ПОТОМУ ЧТО В КОНЦЕ ПУТИ ЕГО ЖДЕТ СЮЗАН!
Пятница заскрипел зубами. Она пугала его еще больше зловещего фиолетового бластера. Бластер Нгена уже унес слишком много его друзей — и забрал у него Сюзан, уничтожив Ганса.
— Первой волне рассредоточиться по плану, — донеслось по системе.
Внутренности Пятницы внезапно всколыхнулись, когда ШТ изменил курс, к горлу подступила тошнота. ТАК КАК ЖЕ Я ВООБЩЕ СОБИРАЮСЬ СРАЖАТЬСЯ В НЕВЕСОМОСТИ? У
