Помню, как говорила Дексу, что мы с ним красивее любой из этих пар, изображенных в журнале. Декс смеялся и спрашивал, как это я, такая скромная, вообще живу на свете.
— А мы поедем на Гавайи, когда у нас будет медовый месяц? — спросила я, когда мы вернулись домой к Маркусу.
— Как хочешь, — сказал он, растягиваясь на кровати и приглашая меня к нему присоединиться.
— Нам нужно будет придумать что-нибудь более экзотическое, — возразила я. — Декс предпочел поехать на Гавайи, а по-моему, это очень банально.
— Да, — согласился он. Видно было, что ему хочется заняться любовью. — Все едут на Гавайи. Ну, иди ко мне.
— А куда в таком случае поедем мы? — спросила я, неохотно ложась рядом.
— В Турцию. В Грецию. На Бали. На Фиджи. Куда угодно.
— Обещаешь?
— Да, — сказал он, наваливаясь на меня.
— И у нас будет новая большая квартира? — спросила я, глядя на голые стены вокруг, на переполненный шкаф, на бесчисленные провода от дурацкой стереосистемы, протянутые по исцарапанному паркету через всю комнату.
— Конечно.
Я улыбнулась. Грустно, но с надеждой.
— А пока, — заявил он, — я знаю, как поднять тебе настроение.
— Минутку… Я потянулась к телефону рядом с кроватью.
Маркус вздохнул и сердито взглянул на меня:
— Кому ты собираешься звонить? Только не им!
— Не им. Мне на них плевать, — солгала я. — Я звоню в магазин. Мне понравился тот стол.
Может быть, Рейчел украла у меня жениха и медовый месяц, но зато я на сто процентов уверена, что мебель у нас будет красивее, чем у них.
Но даже оставленный на складе стол и невероятный секс не подняли мне настроение. Я просто поверить не могла, что Декс и Рейчел действительно вместе. Что у них прочные отношения. Достаточно прочные для того, чтобы идти вместе покупать диван. Или ехать на Гавайи.
Начиная с этого дня мысли о Дексе и Рейчел просто захватили меня. Эти двое окончательно ушли из моей жизни, но, судя по всему, никогда еще между нами не существовало столь непростой и прочной связи, как теперь.
12
Все стало еще хуже, когда мне стукнуло тридцать. Я проснулась утром от жуткого похмелья. Я лежала рядом с Маркусом, со стороны окна, и едва успела перебраться через него и добежать до туалета, прежде чем меня стошнило всем, что было съедено накануне в мексиканском ресторане. Я умылась, прополоскала рот освежителем, почистила зубы. И мне снова поплохело. В мексиканских деликатесах явно было слишком много перца. Снова пришлось умываться и чистить зубы. А потом я села на корточки и громко застонала, надеясь, что Маркус проснется и придет мне на помощь. Он не проснулся.
Я подумала, что Декс наверняка бы услышал. Он вообще очень чутко спал, но сейчас я склонна была приписать ему повышенное чувство сострадания. Может быть, Маркус еще просто недостаточно выдрессирован. Я снова застонала, на этот раз громче. Когда он снова не отозвался, я поднялась с холодного кафеля и вернулась в постель, прошептав: — Обними меня.
Маркус только всхрапнул в ответ. Я устроилась поудобнее, взглянула на его наручные часы и вновь издала несколько призывных звуков. Половина восьмого. Будильник поставлен на без четверти восемь. Через пятнадцать минут Маркус официально поздравит меня с днем рождения. Я закрыла глаза и подумала о том, что делают сейчас Декс и Рейчел — и, главное, что они собирались делать в мой день рождения. Накануне я сообщила матери и Маркусу, что это — последний шанс. Сама в точности не знаю, чего я ожидала, но телефонный звонок или письмо явно были бы к месту.
Конечно, Рейчел и Декс наверняка говорили об этом в последние несколько дней. Мне кажется, Декс был за то, чтобы не сдаваться, а Рейчел — за то, чтобы позвонить.
«Мы вместе праздновали двадцать пять дней ее рождения, — наверное, говорила она. — Я не могу пропустить этот день. Я должна ее поздравить».
Представляю, как Декс ей отвечает: «Но так будет лучше. Знаю, тебе тяжело, но ничего хорошего из этого не получится».
Долго ли они спорили и до чего договорились? Может быть, до ссоры, а может быть, и до серьезного разлада. К несчастью, они не отличаются ни особенным упрямством, ни умением отстаивать свое мнение. И поскольку оба они по натуре конформисты, то скорее всего у них был спокойный, очень тактичный разговор, который закончился тем, что они единогласно решили наконец, что им делать в связи с моим юбилеем.
Одно я знала наверняка: если Декс и Рейчел не захотят меня поздравить в какой угодно форме — нет им прощения. Никогда. Моя ненависть к ним росла еще быстрее, чем размножались фруктовые мушки, которых в предпоследнем классе мы держали в кабинете биологии. Я попыталась вспомнить, что должен был доказать этот эксперимент. Кажется, что-то связанное с цветом глаз. Мне не было нужды уделять этим мелочам много внимания, потому что все лабораторные работы я выполняла в паре с Рейчел. Точнее, всю работу делала она. Я вдруг задумалась о том, какие глаза будут у моего ребенка. Надеюсь, что голубые — или по крайней мере, зеленые, как у меня. Конечно, голубые красивее, особенно у девочек. Вот почему так много песен сочиняют про карие глаза — просто для того, чтобы поднять настроение тем, кому не повезло. Я слушала, как храпит Маркус, и перебирала завитки волос у него на груди.
— М-м-м… — промычал он, притягивая меня к себе.
Меня только что тошнило, и вовсе не хотелось заниматься сексом, но я сдалась. По- моему, это хороший способ встретить свой тридцатый день рождения. Так что после непродолжительного и довольно формального действа я принялась ждать, пока он откроет глаза и поздравит меня. Скажет, что любит меня, что тридцать — это вовсе не так много и что у меня есть еще как минимум шесть лет, прежде чем придется подумать о пластической операции. Десять секунд, пятнадцать, двадцать — мой возлюбленный не произнес ни слова.
— Ты что, уснул? — требовательно спросила я.
— Нет. Я не сплю, — пробухтел он, и веки у него задрожали.
Будильник издал целую серию громких, пронзительных звуков. Маркус дотянулся до него и выключил. Я подождала еще, чувствуя себя совсем как девочка Молли из фильма «Шестнадцать свечек», родители которой забыли про ее день рождения. Конечно, я жду всего пару минут, а Молли пришлось пережить целые сутки пренебрежения, но за последние несколько недель я так измучилась, что минуты теперь казались часами. Плохо уже то, что мой день рождения пришелся на понедельник и что меня дважды вырвало. И вдобавок отец моего ребенка не может выдавить одно-единственное, но зато сердечное поздравление, хотя
