бы в благодарность за секс.
— Мне плохо, — сказала я, пытаясь привлечь к себе внимание иным способом. — У меня похмелье. Меня дважды стошнило.
Маркус перевернулся на другой бок, спиной ко мне.
— Теперь тебе лучше? — глухо спросил он сквозь подушку.
Я тяжело вздохнула и сказала как можно более язвительно:
— Поздравляю тебя с днем рождения, Дарси.
Я ожидала, что сейчас он резко вскочит и начнет извиняться. Но Маркус только пробормотал, по-прежнему лежа носом вниз.
— С днем рождения, Дарси. Я как раз собирался это тебе сказать.
— Черта с два ты собирался! Ты все забыл!
— Не забыл… И подарок ты получила, — напомнил он.
Мне было не видно его лица, но могу поклясться, что Маркус ухмылялся.
Я сказала, что это не смешно, и заявила, что собираюсь в душ.
— Ради Бога, — сказала я, — а ты лежи здесь и расслабляйся.
Маркус попытался как-то поднять себя в моих глазах после того, как я вышла из ванной, но средств для этого ему явно недоставало. Разумеется, он не купил мне ни открытки, ни подарка. Не было ни моих любимых булочек с корицей, ни розовых свечек, хотя я говорила ему, что это наша «семейная» традиция, — традиция, которой Декс придерживался на протяжении семи лет. Вместо всего я получила от Маркуса всего лишь несколько «деток» и «дорогуш», а потом он предложил мне соленые палочки, оставшиеся со вчерашнего ужина.
— Вот, — сказал он, — на тот случай, если снова затошнит. Я слышал, что эти штуки творят чудеса.
Интересно, где он это слышал? Неужели от него беременела еще какая-нибудь девушка? Я решила поговорить об этом позже и, вырвав у него печенье, сказала:
— Ты так добр. Честное слово, не стоит. Я просто терпеть не могу всяких шикарных жестов.
— Перестань. Ты получишь подарок вечером, — пообещал Маркус, шлепая голышом в ванную. — А теперь иди поиграй с другими девочками.
— Почему ты думаешь, что я еще его не купил? — спросил он.
— Потому что я тебя знаю. Ты все делаешь в последнюю минуту. Я хочу хороший подарок. Например, из магазина на 57-й улице.
Когда я приехала на работу, Клэр ждала меня в кабинете с букетом чайных роз и с красиво упакованным подарком.
— С днем рождения, дорогая! — возопила она.
— Ты не забыла! — растрогалась я. — Какие потрясающие розы!
— Конечно, я не забыла, глупышка, — ответила та, ставя круглую вазу с цветами на мой стол. — Как ты себя чувствуешь?
Я взглянула на нее, думая, догадается ли она сама, что у меня похмелье.
— Хорошо. А что?
— Мне просто интересно, ощущаешь ли какую-нибудь разницу, когда тебе исполняется тридцать, — шепнула она. Клэр было двадцать восемь — по крайней мере, еще несколько недель, — так, что она находилась в безопасной зоне и имела целый год в запасе.
— Небольшую, — сказала я. — Хотя это не так уж плохо.
— Ну, когда человек выглядит так же, как ты, что такое для него возраст? — спросила Клэр. Со времени моего разрыва с Дексом она не переставая говорила мне комплименты. Мне это, конечно, нравилось, но иногда казалось, что она делает это просто из жалости. Клэр продолжала: — Ты по-прежнему можешь говорить, что тебе двадцать семь.
— Спасибо, — сказала я. Мне хотелось ей верить.
Клэр улыбнулась, вручая мне подарок.
— Открой! Открой!
— А я думала, что вы заставите меня прождать до перерыва, — сказала я, рассматривая коробку. У Клэр был превосходный вкус, и она никогда не скупилась, выбирая презенты. Я надорвала обертку и увидела очаровательное сердечко из зеленого хрусталя на черном шелковом шнурке. — Клэр! Оно прекрасно! Прелесть!
— Тебе нравится? Правда? Я сохранила чек — на тот случай, если тебе не понравится цвет. Фиолетовые тоже были довольно миленькие, но я подумала, что зеленый подойдет к твоим глазам…
— Конечно! Просто прелесть, — сказала я, подумав, что Рейчел наверняка подарила бы мне какую-нибудь скучную, хоть и редкую, книгу. — Ты самая лучшая.
Я обняла ее и мысленно взяла обратно все свои плохие слова, которые когда-нибудь о ней говорила, все — даже самые крошечные колкости. Вроде того, какая она зануда, когда дело касается хорошей выпивки (потому что в баре ей всегда приходится сопровождать меня в дамскую комнату). И как чванится своим Гринвичем, в котором провела юность. И что остается безнадежно полной, даже несмотря на ежедневные визиты в спортзал. Не иначе как она тайком пожирает пончики в раздевалке, обычно говорила я Рейчел.
— Зеленое подходит к твоим глазам, — повторила Клэр улыбаясь.
— Мне очень нравится, — сказала я, любуясь на себя в зеркальце. Ожерелье лежало именно так, как надо, выгодно подчеркивая мои тонкие ключицы.
Потом мы с Клэр пошли обедать. Я взяла мобильник с собой, на тот случай, если Декс или Рейчел решат, что обеденный перерыв — это подходящий момент для того, чтобы позвонить, извиниться, попросить прощения и поздравить меня с днем рождения. Я получила пять звонков и каждый раз спрашивала у Клэр: «Ты не возражаешь?» Она махала рукой и отвечала: «Нет, конечно. Ответь».
И все это (за исключением одного, напоминающего о том, что мне в пять часов идти на массаж) были звонки от поздравителей, но не от Декса или Рейчел.
После пятого звонка она поинтересовалась:
— Рейчел тебе сегодня не звонила?
— Нет, — сказала я.
— А Декс?
— Тоже.
— Как невежливо с их стороны — не позвонить тебе в день твоего рождения и не попытаться все уладить.
— Конечно.
— Ты их не видела после той встречи в магазине?
— Нет. А ты?
— Нет. Никто их не видел, — сказала Клэр.
Стало быть, дело серьезное — у нее была широкая сеть осведомителей. Самое лучшее, что можно было сделать, чтобы заполучить персонального сыщика (и поверьте, я об этом подумала), так это назвать Клэр своей лучшей подругой.
— Может быть, они расстались? — предположила я.
— Возможно, — ответила она. — Но вины с них это не снимает.
