— И я, — подхватила Лорен.
— Ты вообще хоть из Индианы-то выезжала? — чуть слышно пробормотала я. И прежде чем она успела поведать нам о том, как в детстве ездила на Гранд-Каньон, я спросила: — Что у нас на ужин?
— Лазанья. Мы с мамой вместе ее готовили, — сказала Лорен.
— Вы с мамой?
Лорен не поняла.
— Ну да. Можно я буду считать тебя своей сестрой? Это просто потрясающе. У меня ведь никогда не было сестры.
— Маркус, а у тебя есть братья и сестры? — спросила мама.
— Старше или младше?
— На четыре года старше.
— Как мило.
Маркус вымученно улыбнулся и сделал глоток. Я вдруг вспомнила, как сильно мне хотелось его поцеловать тем вечером, на вечеринке в честь дня рождения Рейчел, когда я наблюдала за ним в баре. Куда ушли те чувства теперь?
Слава Богу, предварительная беседа была, наконец, закончена, и мы вшестером прошествовали в столовую. Сервант был отполирован до блеска и битком набит фарфором и хрусталем.
— Садитесь. Маркус, можешь располагаться здесь. — Мама указала на то место, где прежде сидел Декс. Я заметила, как в ее глазах скользнула скорбь. Она скучала по Дексу. Потом скорбь сменилась решимостью.
Но, несмотря на все ее усилия, ужин получился тягостным. Родители задавали какие-то глупые вопросы, а Маркус односложно отвечал и жадно поглощал пиво. А потом сказал фразу, которая наверняка войдет в историю.
Началось с того, что Джереми заговорил об одном из своих пациентов, пожилом мужчине, который бросил жену ради какой-то девчонки. Его младшему сыну было тридцать два.
— Какой стыд, — сказала Лорен.
— Ужас, — добавила мама.
Даже отец, у которого, как я подозревала, рыльце было в пуху, с очевидным отвращением потряс головой.
Но Маркус не поддержал компанию и не стал выражать свое неодобрение вместе со всеми. Лучше бы он просто промолчал — до сих пор ему это так хорошо удавалось. Вместо этого он ляпнул:
— Тридцать два? Думаю, что в таком случае моя следующая жена еще не родилась на свет.
— Очень смешно, Маркус. Хорошая шутка.
Маркус криво улыбнулся, поняв, что пошутил неудачно.
А мне вдруг сразу расхотелось спасать репутацию Маркуса, да и вообще этот вечер. Я резко встала, как игрушечный солдатик, и понесла свою тарелку на кухню. Мама извинилась и зацокала каблучками вслед за мной.
— Детка, он ведь всего лишь хотел пошутить, — вполголоса сказала она, когда мы остались вдвоем. — А может быть, просто нервничает, ведь он впервые нас увидел. Отец кого угодно запугает.
По-моему, мама и сама не верила в то, что говорила. Она наверняка считала Маркуса грубым и глупым, и он явно проигрывал Декстеру.
— Обычно он совсем не такой, — сказала я. — Маркус может быть таким же очаровательным, как Декс, если захочет.
Но, даже пытаясь убедить маму, я понимала, что Маркус совершенно не такой, как Декс. Ничуть. Я вылила остатки кофе в раковину, и тут в моей голове словно сигнальная лампочка замигала: ошиблась, ошиблась, ошиблась…
Мы вернулись в столовую, где остальные пытались поднять себе настроение, уплетая клубничный торт из местной кондитерской Кроуфорда. Мама дважды извинилась, что ничего не испекла сама.
— А мне нравится наша кондитерская. Их торты совсем как домашние, — сказала Лорен.
Папа насвистывал мотивчик из «Энди Гриффита», пока мама взглядом не остановила его. Прошло еще несколько мучительных секунд, и я выдавила:
— Мне не хочется торта. Я лучше пойду спать. Спокойной ночи.
Маркус встал, побарабанил пальцами по краю стола и заявил, что тоже устал. Он поблагодарил маму за ужин и молча пошел за мной, оставив свою тарелку на столе.
Я поднялась по лестнице, прошла по коридору и внезапно остановилась перед дверью комнаты для гостей.
— Вот твоя спальня. Спокойной ночи.
Я была слишком измучена, чтобы сейчас затевать с ним разбор полетов.
Маркус погладил мое плечо.
— Брось, Дарси.
— Доволен?
Он усмехнулся, а я еще больше разозлилась:
— Как ты мог так себя вести?
— Я пошутил.
— Не смешно.
— Мне жаль.
— Неправда.
— Мне действительно жаль.
— И как я теперь скажу им, что мы собираемся пожениться и, что я от тебя беременна? — прошептал я. — Беременна от мужчины, который, возможно, в будущем бросит меня ради какой-то другой женщины?
Я почувствовала себя такой уязвимой — никогда такого не испытывала, пока не забеременела. Ужасное ощущение.
— Ты же знаешь, что это шутка.
— Спокойной ночи, Маркус.
Я пошла к себе, надеясь, что он все же последует за мной. Напрасно я надеялась. Усевшись на кровати, я принялась рассматривать фотографии на бледно-лиловых стенах, их было много — даже очень много. Некоторые пожелтели и обтрепались по краям; они напомнили мне о том, как бегут годы и сколько лет минуло со времени окончания школы. Вот я с Аннелизой и Рейчел после футбольного матча. На мне форма нашей команды поддержки, а на них — свитера с эмблемой Нэйпервилльской старшей школы. Лица покрыты сеточкой оранжевых трещин. Я вспомнила, что тогда Блэйн удачно взял длинный пас и наша команда благодаря этому прошла в четвертьфинал. Вспомнила, что волосы и лицо у него, когда он снял шлем, были мокрыми от пота, точь-в-точь как у знаменитых спортсменов после установления мировых рекордов. Зрители орали, а он улыбнулся мне с боковой линии и помахал рукой, как бы говоря: «Это все тебе, детка!» И весь стадион, следуя его жесту,
