аромат его одеколона?
25
Джеффри позвонил мне около полудня на следующий день, доказав тем самым, что он мужчина не из тех, кому нравится дурацким образом тянуть время. Или, возможно, только амёриканцы заставляют женщину ждать. Во всяком случае, Джеффри сказал, что ему очень понравилось мое общество и потому он был бы рад увидеть меня еще раз. Я нашла, что его откровенность мне нравится, и, в свою очередь, почувствовала, что повзрослела.
Я поделилась этим наблюдением с Итоном тем же вечером, когда он стоял у плиты и готовил на ужин яичницу с беконом. Ее мы могли есть в любое время суток. На самом деле чуть ли не единственное, в чем мы с Итоном соглашались, пока учились в школе, так это то, что пойти после матча в какую-нибудь закусочную куда приятнее, чем в шикарный бар.
— Да, — сказал он. — Похоже на то, что ты и в самом деле готова к настоящим, серьезным отношениям.
— В противоположность тому, что было у меня с Маркусом? — спросила я. Он кивнул:
— Твой роман с Маркусом был чем-то вроде бунта. — Он перевернул яичницу лопаточкой и осторожно потыкал в желток. — В глубине души ты знала, что Декс тебе не подходит, и изменила ему, чтобы избежать брака.
Я обдумала это и сказала, что, по-моему, он прав.
— А как у тебя дела с Сондриной?
Итон накануне не ночевал дома, и я провела долгую бессонную ночь, глядя на часы и гадая, чем они занимаются.
Он покраснел, не отрывая взгляда от сковороды.
— Ну? И как прошла ночь? — не унималась я.
Итон выключил газ и сказал:
— Мы здорово провели время.
Я решила пойти напрямик:
— Вы переспали?
Щеки у него еще больше порозовели. Конечно, спали.
— Не твое дело, — сказал он. — Приготовь тосты, пожалуйста.
Я встала и сунула два кусочка белого хлеба в тостер.
— Отчасти это и мое дело.
Он покачал головой и спросил:
— С чего ты взяла?
— Я твоя соседка по квартире… и по кровати. И хочу знать, не грозит ли что-нибудь моему статусу, — сказала я, осторожно подбирая слова.
— Твоему статусу?
— Не претендует ли кто-нибудь еще на место в твоей постели? — спросила я без обиняков.
— Можешь не беспокоиться, — ответил он.
— Почему? — спросила я, быть может, немного надеясь на то, что Итон не рассчитывает на долгие отношения с Сондриной.
— Потому что не выгонять же мне беременную женщину на улицу… А мы с Сондриной можем проводить время у нее, — быстро сказал он, как будто уже много раз над этим думал.
Может быть, он решил, что для нас стало вконец неприемлемым спать бок о бок. По крайней мере еще на какое-то время кровать в моем распоряжении, но что если у Итона и Сондрины все серьезно и однажды они решат жить вместе? Что тогда? Я забеспокоилась, когда подумала об этом, и, наверное, даже загрустила. Мне нравилось то, что мы близки с Итоном, и вовсе не хотелось что-то менять.
Я решила готовиться к худшему. Если у них все серьезно, то мне тоже чертовски необходим серьезный роман. Во-первых, какая же женщина пожелает остаться одинокой? Во-вторых, хоть мне и не хотелось этого признавать, но о финансах тоже нужно было подумать. Конечно, самый лучший вариант — это жить исключительно за свой счет и оставаться независимой, но, если поразмыслить, сколько я сумею продержаться в Лондоне без работы и с двумя детьми?
И потому я решила полностью посвятить себя Джеффри, поймав себя на мысли о шикарной свадьбе и последующей райской жизни с тремя нашими сыновьями и двумя спаниелями. Представляю себе, как много лет спустя, каждый раз, поведав окружающим замысловатую историю нашего знакомства, я буду добавлять: «Вот видите? Ничего не бывает просто так. Сначала жизнь у меня была просто ужасна, а потом все каким-то волшебным образом наладилось».
Однажды во время прогулки по Гайд-парку я поделилась с Мег и Шарлоттой планами на будущее. Им явно понравилась эта идея — что мы с Джеффри можем стать семейной парой. Они пели ему дифирамбы, говорили, что он великолепный отец, потрясающий врач и вообще человек редкого ума, если его не пугает связь с беременной женщиной.
— Он такой эффектный и вдобавок очень обеспеченный, — сказала Шарлотта, объезжая детской коляской группу японских туристов, которые фотографировали статую Питера Пэна.
Я засмеялась:
— Точно! А вы хотели, чтобы рядом со мной оказался какой-то рыжий. Мег расхохоталась:
— Не понимаю, почему мы сразу же не вспомнили о Джеффри? Наверное, потому, что думали о нем только как о враче.
Шарлотта согласилась:
— Знаю. Но теперь это просто очевидно. Ясно же, что вы замечательная пара.
Мег кивнула:
— Он тебя обожает… И вместе вы смотритесь просто потрясающе.
Мне вдруг на секунду стало боязно. Именно эти слова — «вы потрясающе смотритесь вместе» — чаще всего говорили нам с Дексом, и вот что в результате вышло. Но я отогнала тревожные мысли и со смехом сказала:
— Да! Теперь мне остается только выяснить, насколько он хорош в постели. И тогда, можно сказать, дело сделано.
И вот через несколько дней мне предоставилась такая возможность. Вечер начался в «Плюще», одном из самых популярных лондонских ресторанов. Шеф-повар был другом Джеффри, и потому мы наслаждались блюдами, приготовленными специально для нас, а на десерт получили великолепный шоколадный торт (для меня) и очень дорогой портвейн (для Джеффри).
Пока мы ждали счет, вошла Элла Макферсон с мужем (для них был зарезервирован столик). Они сели неподалеку от нас. Я увидела, как Джеффри смотрит на нее, а потом переводит взгляд на меня, как бы сравнивая нас по всем статьям. Когда я спросила, о чем он думает, Джеффри ответил:
— Ты гораздо красивее, чем она. Твои глаза мне нравятся куда больше.
