человеком, но знал я его лишь понаслышке и лишь под этим вымышленным именем. Никогда не видел его, никогда с ним не говорил. Такой случай представился лишь раз, в разбомбленной церкви, на окраине Берлина. Не знаю, как он попал туда, как потом выбрался. Он хотел видеть меня лично, допросить. Просто обожал драматические ситуации. Он сидел в закутке, где обычно находятся священники, принимающие исповедь. Я вошел, его нигде не было видно. Погода была чудовищная, холод, дождь, крышу повредило снарядами, и она нещадно протекала, и еще этот ужасный запах горелого и промокшего дерева, он преследовал меня на протяжении всей войны... Архигерцог. Что общего было между ним и Торричелли, почему после его имени стоит восклицательный знак, в каких отношениях с ним состояли Лебек и остальные? Понятия не имею. Архигерцог... Как знать? Самый засекреченный человек... куда более засекреченный, чем я. Человек, который всю жизнь проводит под прикрытием.
Немало понадобилось времени, но наконец-то все начало обретать более или менее определенные очертания.
– И, наконец, последнее, – сказал отец Данн. – Никак почему-то не могу выбросить это из головы. Возможно, никакого значения это вовсе не имеет, но все же хотелось бы знать... Кто был тот человек в поезде? Важная персона, которую собирался убить Саймон? Я читал в мемуарах Д'Амбрицци о карьере Саймона. И вот теперь вы говорите, что Саймон и Д'Амбрицци – одно и то же лицо. Что ж, может, так и есть. А может, нет...
– Одно и то же лицо, – тихо сказал Кальдер.
– Но кто был тот важный человек в поезде?
Кальдер пожал широкими плечами.
– Возможно, какая-то военная шишка из Рейха. Геринг или Гиммлер. Тут можно только гадать. Или же какой-нибудь выдающийся коллаборационист, хотя нет, пожалуй, все же склоняюсь к мысли, что это был нацист высокого ранга. Впрочем, не берусь утверждать. Да и какое это имеет теперь значение?
– Однако отец Лебек считал это достаточно важным, раз совершил предательство, – сказал я. – Вам известно, где располагается штаб-квартира Архигерцога?
– Была в Лондоне. Затем – в Париже.
– И еще человек, которого Ватикан послал на поиски Саймона, – сказала Элизабет. – Который проводил расследование с целью доказать, что Саймон отказывался выполнять распоряжения Ватикана... Мы слышали, что звали его Коллекционером. Вам известно, кто он? По-моему, он тоже весьма важная фигура и способен пролить свет на многое, вы согласны? К тому же Пий ему доверял.
– Да, он наверняка много чего знает, – согласился с ней Кальдер. – Но к тому времени моя собственная жизнь достаточно осложнилась. Организация Гелена распалась, война подходила к концу. Я пытался уцелеть, но организовать безопасную сдачу американцам было трудно. Я повсюду высматривал Архигерцога, в буквальном и переносном смысле этого слова, хотел перемолвиться с ним словечком, но то и дело терял его след, он перемещался по всей Европе – Лондон, Париж, Швейцария... Не сладко мне тогда приходилось. И в ту пору я не слишком обращал внимание, чем занимаются ренегаты-католики в Париже. Понятия не имею, кто такой Коллекционер. У Ватикана было немало специалистов высочайшего класса... так что он, полагаю, был одним из самых крутых парней. Возможно, его уже нет в живых, учитывая все обстоятельства... Да и Архигерцог, возможно, тоже уже умер. Лишь одно мы знаем наверняка: Саймон все еще жив. – Тут вдруг он резко поднял голову, его осенило. – Если Архигерцог жив, тогда, возможно, именно он стоит за планом Саймона стать Папой. Или... или же взглянем на это иначе: Архигерцог знает всю правду о Саймоне, знает, кто он на самом деле. Возможно, он следующая жертва... А может, затаился и ждет своего часа. – Эта мысль почему-то вызвала у него улыбку.
И вот все мы трое вернулись в Авиньон. Было уже четыре утра, когда наша машина подкатила к гостинице. Улицы опустели, на них остались лишь дворники, убирающие мусор после вчерашнего праздника. За всю дорогу сестра Элизабет не произнесла ни слова. И вид у нее был страшно угнетенный, очевидно, она тяжело переживала свалившиеся на нее неприятные новости о Д'Амбрицци. И теперь, наверное, переосмысляла свое отношение к этому человеку и к Церкви в целом.
Отец Данн спросил, не желаю ли я выпить на ночь по рюмочке. Достал из кармана пиджака серебряную фляжку и кивком указал на укромный уголок в вестибюле гостиницы. Настольная лампа отбрасывала мягкий янтарный свет. Из окна было видно, как ветер раскачивает другую лампочку, на уличном фонаре. Он отпил глоток, протянул флягу мне, крепкий бренди обжег горло. И мне сразу же полегчало.
Я рассказал ему, что видел в толпе Саммерхейса. Новость изрядно удивила его.
– А вы вообще много знаете об этом человеке, Бен?
– Достаточно. А что?
– Да так, просто подумал... Он как бы вариант Локхарта, только значительно старше, согласны? – А потом он добавил нарочито небрежным тоном: – Интересно, чем этот господин занимался во время войны?
– Какой? Гражданской? Испано-американской?
– Да, сын мой, наверное, он действительно стар. – Розовое лицо его расплылось в улыбке. – Ваше остроумие неотразимо для скромных монахинь, а вот что касается искушенных старых священников...
– Так почему бы нам, Арти, не найти старого искушенного священника и не спросить у него? – парировал я. – Последнее время мне, знаете ли, не до шуток.
– Стыд и позор, мой друг! Вас необходимо срочно лечить от уныния. Ну, разумеется, я имел в виду войну с Гитлером.
– А вот это уже лучше. Да, если мне не изменяет память, Дрю Саммерхейс был одним из рыцарей- тамплиеров Бешеного Билла Донована. Католик, учился в Йеле, самое подходящее образование для сотрудника Управления стратегических служб. Но ему больше подходила роль стратега и разработчика операций, нежели простого агента. Я, знаете ли, не слишком осведомлен об этом периоде его карьеры, но жизнь его всегда была полна тайн, на сто других жизней хватило бы. А во время войны он находился в Лондоне. Отец время от времени говорил о нем... он руководил переброской людей УСС в оккупированную Европу, в частности, в Германию. Был боссом моего отца, уверен в этом. Возможно даже, именно Саммерхейс его и завербовал. – Я сделал паузу. – Он знал Пия, знал епископа Торричелли. Да он был в игре со времен Борджиа. И, клянусь Богом, Арти, он до сих пор в игре. И вы прекрасно знаете его кодовую
