Ассасины

Уже внизу, оказавшись в главном помещении галереи, я поднял голову и взглянул на стеклянную стену кабинета Этьена Лебека. Самого его видно не было, но я заметил, как входит туда девушка.

И я медленно побрел обратно в гостиницу.

* * *

Его брат?...

Господи Иисусе!... Все мое расследование приобретало оттенок какой-то трагикомедии, то и дело новый неожиданный поворот. Я прошел через вестибюль отеля прямо в бар. Вестибюль знавал и лучшие дни. Но в те дни он, должно быть, представлял нечто. Блеск и роскошь поблекли, обивка кресел поистерлась, примерно то же случается и с памятью человеческой. Окна бара выходили на площадь и, частично, на море. Лучи заходящего солнца отсвечивали золотом.

Я устроился в кресле поудобнее и, опустошив один бокал джина с тоником, тут же потребовал второй. Встреча с Лебеком несколько сбила меня с толку, однако я был рад тому, что он опознал в худощавом мужчине своего брата. Хоть какая-то определенность. И брат его был убит. А что же больше всего огорчило меня в этой встрече? То, что он подумал, будто меня прислали из Рима. Что прислал меня какой-то Саймон. И все с одной целью – убить его... Убить всех нас. Наверное, что-то в этом роде он сказал и Вэл. Неведение – ваша единственная защита. Значит ли это, что он сказал Вэл нечто, чего не говорил мне? Но я просто не мог оставаться у него в кабинете дальше, выбивать сведения под угрозой. Впрочем, не мешало бы повидаться с ним еще раз. Ведь никого, кроме него, у меня больше не было, и он должен объясниться. Да, был еще Рихтер, но тот крепкий орешек.

Я понимал, почему не стал припирать Рихтера к стенке этим старым снимком. Просто потому, что Вэл украла его у него. Нет смысла открывать это обстоятельство, пока не поймешь, что же все-таки происходит.

Почему я не стал рассказывать этим двоим о седовласом священнике, убившем Вэл и пытавшемся убить меня? Четкого ответа на это у меня не было. Возможно, я опасался, что все они как-то связаны между собой, являются частью некоего ужасного заговора... А может, страшился, что он придет за мной снова.

– Мистер Дрискил, мистера Дрискила к телефону!

По бару шел мальчик в униформе, выкликая мое имя. Я махнул ему рукой. Он подошел и сказал, что я должен подойти к аппарату в одной из кабинок в вестибюле.

Я надеялся, что это сестра Лорейн, взявшая меня под крылышко, что, возможно, она снова хочет пригласить меня на обед. Голос в трубке женский, но не ее. Женщина говорила еле слышным шепотом, то ли с целью изменить голос, то ли опасаясь, что ее могут подслушивать.

– Мистер Дрискил? Я должна увидеться с вами. Сегодня вечером.

– Кто это?

– Позже. Встретимся на...

– Я встречаюсь с незнакомыми людьми только в безопасных местах, леди.

– У статуи Саада Заглула, что в центре площади. Прямо рядом с вашим отелем. Там вполне безопасно.

– Как я вас узнаю?

– Я вас знаю. Ровно в восемь.

Не успел я ответить, как она повесила трубку. Я вернулся в бар и принял две таблетки обезболивающего, запив третьей порцией джина. Затем поднялся к себе в номер, долго умывался, сменил повязку на спине. А потом сидел у окна, пытаясь сообразить, что дала мне поездка в Египет. Список неплох, но если разобраться, не так уж и много. Между отдельными фактами пока не прослеживается никакой связи. Возможно, владелица таинственного шепота поможет что-то прояснить?...

Без нескольких минут восемь я надел вельветовые джинсы и толстый вязаный свитер и вышел из гостиницы. С моря тянуло прохладным ветерком. Огромная статуя доминировала над площадью. Женщина, должно быть, следила за мной, подошла сразу же, как только я собрался переходить улицу. Все та же табачного цвета юбка, замшевые лодочки ей в тон и кожаный пиджак. Плотная шапочка темных волос на голове, эту прическу не мог повредить даже сильный ветер. И еще на ней было золотое ожерелье с каким- то амулетом. Я сказал, что приятно удивлен, но она оставила мою попытку заигрывания без внимания. Она была очень хорошенькая, но лицо походило на мрачную маску.

– К чему вся эта таинственность? Как вы меня нашли?

– 'Сесиль' – это первый отель, в который я дозвонилась. – Она пожала плечами. – Просто боялась, что вы не придете, если узнаете, кто я.

– Так кто же вы? Работаете в галерее, самая хорошенькая в Александрии девушка. Что еще?

– Габриэль Лебек. И работаю я в галерее отца.

Она остановилась прямо перед статуей. Должно быть, мать ее была настоящей красавицей.

– Хорошо хоть не монахиня, – заметил я.

– Это в каком смысле? – Она засунула руки в карманы кожаного пиджака. – Я ведь даже не католичка. Принадлежу к коптской церкви.

– Замечательно.

– Не понимаю. – Она смотрела растерянно.

– Ладно, неважно.

– Я египтянка. Моя мать была копткой.

– Все это действительно не имеет значения. – Рот у нее был совершенно изумительной формы, губы полные, но четко очерченные и так соблазнительно изогнуты в уголках. В ушах золотые сережки. – Зачем вы меня вызвали?