— Летчиком. Я всегда хотел водить самолеты.
— Пассажирские, как «ТВА» или «Дельта», да?
— М-м. Я думал, как здорово будет носить капитанскую фуражку и вести эти огромные птицы над океаном, болтаться со стюардессами в Риме или Лос-Анджелесе.
— А почему же ты не стал летчиком?
Сейлор рассмеялся:
— Да у меня никаких шансов не было. И помочь мне некому было, знаешь ли. Как бы я учился, когда все время попадал в истории. Так и не сложилось.
— Ты мог бы пойти в армию, в авиацию, научился бы летать.
— Я пытался. Но меня не взяли, учитывая мой послужной список. Шершавая биография. Я и самолетом-то никогда не летал.
— Черт, Сейл, мы должны слетать куда-нибудь, когда разживемся деньжатами. Махнем в Париж.
— Неплохо бы.
Как только они доели, Сейлор сказал:
— Пора двигать, Лула. Нас будут искать в больших городах.
Сейлор вел машину, а Лула свернулась клубочком на сиденье рядом с ним. По радио Пэтси Клайн[26] пела «I Fall То Pieces».
— А я бы хотела жить в то время, когда пела Пэтси Клайн, — заявила Лула.
— Какая разница? — удивился Сейлор. — Ты и сейчас можешь слушать ее записи.
— Ну тогда бы я могла на нее посмотреть. У нее потрясающий голос. Как если бы Арета Франклин была бы кантри-певицей. Вот что я всегда хотела, Сейлор, — стать певицей. Я тебе говорила?
— Не припомню.
— Когда мне было лет восемь или девять, мама возила меня на конкурс юных талантов в Шарлотт. Он проходил в большом кинотеатре, и участвовавшие в конкурсе дети выстроились на сцене. Каждый должен был выступить, когда назовут его имя. В основном дети били чечетку, играли на разных инструментах или пели. А один мальчик показывал фокусы. Другой жонглировал мячами и насвистывал «Дикси», стоя на голове.
— А ты что делала?
— Пела «Stand By Your Man», это песня Тамми Винетт.[27] Мама решила, что, если я выступлю с таким взрослым номером, это произведет впечатление.
— Ну и как прошло?
— Неплохо. Конечно, верхние ноты я не вытягивала, к тому же остальные дети на сцене болтали и шумели, пока я пела.
— Ты победила?
— Нет. Победил мальчик, который играл «Stars Fell on Alabama» на губной гармошке.
— А почему ты бросила петь?
— Мама решила, что у меня нет таланта. Сказала, что не хочет выбрасывать на ветер деньги, оплачивая мои уроки. Мне тогда было тринадцать. Может, она и права. Не было смысла валять дурака. Вот если у тебя голос, как у Пэтси, тогда не может быть никаких вопросов.
— Да, нелегко, когда ты серединка наполовинку.
— Как мы, ты хочешь сказать, — заметила Лула. — Это точно про нас, и я не имею в виду — посередине Юго-Западного Техаса.
— Есть места и похуже.
— Ну раз ты так говоришь, милый.
— Уж поверь мне.
— Я тебе верю, Сейлор. Как никогда никому не верила. Даже страшно иногда становится. От тебя не услышишь слова сомнения — «возможно» и «может быть».
Сейлор засмеялся, обнял Лулу за плечи и погладил ее по щеке.
— «Возможно» и «может быть» — мои младшие братья, — объяснил он. — Я должен подавать им хороший пример. Они-то ладно, а вот от их родни, слов «никогда» и «навеки», у меня мороз по коже. Все будет хорошо, ягодка, пока нам есть куда двигаться.
Лула поцокала языком.
— Знаешь что? — заявила она.
— М-м?
— Не называй меня больше ягодкой.
Сейлор засмеялся:
— Это почему?
— Это ставит меня на одну доску с едой.
Сейлор уставился на нее.
— Правда, Сейл. Я знаю, ты считаешь, это ласково, а я думаю, что каждый может съесть ягодку, а ягодка не может никого съесть. И чувствую себя такой крошечной.
— Как скажешь, милая.
Добро пожаловать в Большой Тунец
«Большой Тунец, штат Техас, нас. 305, расположен в 125 милях западнее Биаррица, 125 восточнее Ирака, сто миль к северу от мексиканской границы, на южной развилке ручья Эсперанца». Сейлор проехал по улицам Большого Тунца, изучая местность.
— Похоже, нам повезло, детка, — решил он. — А как тебе тут?
— Ничего, — резюмировала Лула. — В самый раз, если ты не любитель прохлады. Должно быть, уже градусов сорок, а ведь солнце еще не в зените.
— Сорок три, если быть точным. Так показывают цифры на табло окружного банка «Игуана», причем они могли пару градусов сбросить. Чтобы клиенты не огорчались.
— Да, два градуса — это, конечно, разница, Сейл.
Сейлор развернулся и припарковал машину у отеля «Игуана», двухэтажного выбеленного деревянного здания с техасским флагом над верандой.
— Подойдет, — решил он.
Номер на втором этаже, снятый Сейлором и Лулой, был весьма незатейлив: двуспальная кровать, шкаф, зеркало, стул, раковина, туалет, ванная (без душа), электрический вентилятор, окно на улицу.
— Неплохо за одиннадцать долларов в сутки, — заявил Сейлор.
— Ни радио, ни телевизора, — вздохнула Лула. Она стянула покрывало, швырнула его в угол и села на кровать. — И кондиционера нет.
— Вентилятор есть.
— Что теперь?
— Давай спустимся, перекусим сандвичами. Разузнаем, где можно работу поискать.
— Сейлор?
— А?
— Не очень-то это похоже на поющее завтра.
В аптеке «Боттомли» они заказали сандвичи с вареной колбасой и сыром на белом хлебе и кока- колу.
— Не густо у вас сегодня народу, — заметил Сейлор официантке, у которой на груди красовалась пластиковая табличка с именем «Кэти».
— Все на похоронах, — объяснила Кэти. — Денек у нас сегодня невеселый.
— Мы только что приехали, — сказала Лула. — А что стряслось?
— Баз Доукс погиб, у него ферма тут уже лет двадцать. Всего сорок четыре было. Такого конца врагу не пожелаешь.
