– Там… – Я понял, что подполковник имел в виду, и показал в сторону скверика.
Я молча подивился его сообразительности – он блистательно просчитал все мои ходы и вступил в игру с удивительной синхронностью.
Пассажиры 'рено' спали глубоким и тяжелым сном. Подполковник одобрительно кивнул и похлопал меня по плечу. Я был горд – получить похвалу от такого аса разведки удается не каждый день.
– Идем отсюда. Нужно подыскать тихое местечко, чтобы побеседовать без помех, – сказал он и что-то тихо шепнул на ухо одному из 'айсбергов'.
– А что с этими? – кивнул я на спящих – как мне хотелось побыть с ними еще часок…
– Не волнуйся. – Подполковник понял меня правильно. – Ребята с ними потолкуют. Все будет как в лучших домах Парижа.
Нет, он мне положительно нравился. Подполковник излучал несгибаемую уверенность, которая дается лишь с годами нелегальной работы. Он был немногословен, вежлив и при необходимости мог потеряться в толпе как иголка в стоге сена. Когда я увидел его впервые, он изображал серенькую малоприметную букашку, недалекого функционера без царя в голове. И изображал блистательно. А сейчас передо мной стоял хорошо одетый, жесткий и волевой бизнесмен. Про таких говорят – палец ему в рот не клади, отхватит всю кисть. Силен мужик, ничего не скажешь…
Мы взяли такси только у стадиона. Чтобы подстраховаться на всякий случай – вдруг найдется в толпе востроглазый свидетель нашего поспешного отступления с места событий. Чем черт не шутит…
Подполковник попросил таксиста отвезти нас в Ларнаку. Я мысленно одобрил его вариант: несмотря на малочисленность местных сыщиков и полиции, город с минуты на минуту мог оказаться под колпаком правоохранительных органов Кипра – в Лимассоле не часто случаются чрезвычайные происшествия с последствиями в виде четырех трупов; двух остальных, пока еще живых, топтунов 'айсберги' увезли куда-то в горы, так что можно было считать их без вести пропавшими. А такими полиция заниматься не любит – зачем ей дополнительная головная боль?
По дороге я позвонил по телефону-автомату Кей. Бедняжка совсем измаялась в ожидании своего 'муженька'. Я ее утешил, сообщив, что вскоре вернусь и постараюсь исполнить свой супружеский долг с блеском. И получил в ответ изумительный образчик чисто английского сленга.
Черт возьми! С женщинами просто невозможно шутить. Нет, ей-богу, никогда не женюсь…
Киллер
Вечер не опустился, а упал на сельву тяжелым черным покрывалом. Марио стал молчаливым и угрюмым. Я тоже не хотел говорить, лишь прислушивался к своему внутреннему состоянию. А оно было не из лучших. Что-то томило душу, вызывая неистовое желание бежать отсюда куда глаза глядят. Но что решено, да сбудется. Всю мою сознательную жизнь судьба вела меня по таким извилистым тропинкам, что я уже совершенно запутался, в каком направлении иду. Иногда мне казалось, что я внутри какой-то адской спирали, только имитирующей процесс движения, а на самом деле меня несет по окружности, как привязанного на тонкой растягивающейся резинке жука: только взлетел, кружась, повыше, на другой уровень, как тут же упругий жгут тянет обратно к центру в виде гвоздя, забитого по шляпку в сундук с несчастьями.
Нас привели на площадь, когда там уже пылали костры, окружившие клетку с распахнутой дверцей. Вокруг толпились только мужчины племени – все статные, сильные и раскрашенные под зебру. В полном молчании они ждали чего-то, пока мне неизвестного.
Наконец у ворот гулко ударили барабаны, толпа оживилась, и вскоре в огненный круг вступили двое; в одном из них я узнал встретившего нас гиганта. Видимо, он занимал в племени высокое положение, так как в отличие от других, полуголых, на нем красовался головной убор из перьев, свисающий почти до пят, а на широкие плечи была накинута шкура ягуара.
Но про то ладно – в кино я и не такое видывал; да и в своих скитаниях тоже. А вот их ноша меня, что называется, шокировала – на плечах индейцы держали жердь, к которой был подвешен связанный ягуар! Странно, но он даже не брыкался, только смотрел на людей с таким злобным видом, что у меня мороз по коже пошел.
Гигант с напарником подошли к клетке и, быстро разрезав путы, запихнули зверя внутрь и заблокировали дверцу толстым брусом. Покачиваясь, словно пьяный, хищник какое-то время прохаживался под одобрительный гул индейцев, а потом будто проснулся: завизжав как резаный, он начал кидаться на прутья своего узилища, с остервенением кусая неподатливую древесину, да так, что только щепки полетели.
Это был матерый самец. Его шкура в свете костров отливала золотом, а устрашающие клыки в длину были как мои пальцы. Он совершенно обезумел от впервые испытываемого унижения. Ягуар был страшен, как сам дьявол во плоти.
Тем временем гулко ухнули большие барабаны, и двое других индейцев, гораздо старше, чем гигант и его помощник, буквально втащили в круг упирающегося юношу. Он был гол и, похоже, принадлежал к белой расе. Я пока не видел его лица – он находился ко мне спиной, – но мысленно ему посочувствовал: любезные друзья Марио, судя по всему, готовили какое-то ужасное представление. Державшие его старики, видимо, были колдунами. Их раскраска и наряд нормального цивилизованного человека могли повергнуть в шок. Так по христианским представлениям выглядят демоны преисподней. Лица колдунов скрывали злобно оскалившиеся маски, а на поясах висели многочисленные бубенчики и кости каких-то животных. Я даже заподозрил, что их варварские бусы изготовлены из человеческих зубов.
Несчастному силком влили в рот какой-то напиток, а когда он немного притих, раскрасили его тело таким образом, что он стал напоминать пародию на ягуара. Пока проходили все эти процедуры, я пытался вспомнить, кого мне напоминает пленник индейцев. И только когда он стал ко мне вполоборота, я с трудом сдержал крик изумления и ужаса, уже готовый сорваться с моих губ: это был племянник профессора Франц!
– Ни звука! – больно сжав мне локоть, прошипел Марио.
– Какого черта?! Здесь что, все сумасшедшие?
– По-моему, в нашем договоре ты Франца не упоминал.
– Да, но…
– Не беспокойся. Я слово сдержу. Даже в отношении этого молодого подонка – Франц останется в живых.
Что-то загадочное прозвучало в последней фразе Марио. Я с подозрением взглянул на него, и горбун ответил мне кривой ухмылкой. Не доведись мне пройти школу Юнь Чуня, я этого человека просто боялся бы.
Интересно, какая нечистая сила приволокла Франца за тридевять земель? И когда? Неужто Валдес так быстро обернулся?
С невольным душевным трепетом я наблюдал за Францем. Он вел себя словно тронувшийся умом. Теперь его уже не держали, и немец, потерянно улыбаясь, наблюдал за продолжающим бушевать ягуаром.
