– Тогда и разговора не будет, – отрезала старьевщица.
– Я бы мог сказать, что заплачу позже, но вы не поверите. Хотя я человек слова. Ну да ладно, бизнес есть бизнес. Потому я предлагаю обмен. Вещи у меня добротные, но мокрые и в грязи. Я, знаете ли, нечаянно угодил в болото. А до города еще чесать и чесать. Я не претендую на что-то шикарное. Мне лишь бы срам прикрыть и чтобы я не замерз. Сейчас ведь не лето.
– Обмен? Может быть… – Немного поколебавшись, Мандолина подошла ко мне поближе и попробовала мою куртку на ощупь. – Кожа…
– Да. И пуловер новый. Только постирать нужно.
– А ботинки?
Фиг тебе ботинки! Это мой талисман, с которым я уже давно не расстаюсь.
– Обувь я оставлю. Она здорово поношена и к тому же успела подсохнуть.
Мандолина думала минуты три. Наконец она подошла к вешалкам, выбрала какое-то барахло и сказала:
– Раздевайся.
Я не стал ожидать повторного приглашения и быстро разоблачился до плавок.
– Пойди умойся, – сказала Мандолина и провела меня в дальний угол, где находился умывальник, стол с посудой, электропечка, железная кровать с пуховой периной и два стула; похоже, будка была и лавкой, и жилищем этой странной мужиковатой женщины.
Кое-как ополоснувшись, я натянул на себя ветхий свитер и обычную, но достаточно новую, хлопчатобумажную робу. На этом обмен совершился и моя экипировка закончилась. Конечно, обменная операция оказалась настоящим грабежом, но я был доволен как слон. Только облачившись в эти обноски, я почувствовал, что согрелся.
– Спасибо, – сказал я, переполненный благодарностью.
– Кепку дать? – спросила Мандолина, которая наконец оставила свое 'оружие' на кухонном столе.
– Может, есть вязанная шапочка?
– Найдем… – Она вытащила откуда-то из под груды одежды, еще не приведенной в надлежащее состояние, чем-то набитый под завязку мешок и начала в нем рыться. – Держи.
Шапочка оказалась детской, но хорошо растягивалась и была сделана из мягкой шерсти.
Так что пришлась мне в самый раз; естественно, с известной долей натяжки, выражаясь вполне конкретно. Но меня такие мелочи не волновали.
– Куришь? – спросила старьевщица, глядя на меня значительно потеплевшим взглядом.
– Балуюсь…
Мандолина протянула мне 'беломорину'.
– Сигарет не держу, – сказала она.
– Большое спасибо, – поблагодарил я и жадно затянулся.
Мне не так хотелось курить, как успокоить нервную систему, изрядно потрепанную среди болотных топей.
– Чай будешь?
Что я слышу!? Эта мегера оказывается не совсем утратила доброту и сострадание.
– Не откажусь. Если можно, то погорячей…
Чего-чего, а заварки Мандолина не пожалела. Это был не чай, а настоящий чифирь. Когда я допил кружку, то почувствовал, что самым натуральным образом забалдел.
– Ну-ка, погодь… – сказала Мандолина, когда я почаевничал; повернув голову набок, она к чему-то прислушивалась. – Пришел мусоровоз. Я договорюсь, чтобы тебя подкинули к городу. Бесплатно, – подчеркнула она с видом королевы, жалующей меня рыцарским званием.
Мы распрощались как добрые знакомые. Оказывается, эта суровая женщина еще не разучилась улыбаться. Сидя в кабине мусоровоза, вспарывающего темноту лучами фар, я дал себе клятву, что, если останусь в живых, обязательно навещу городскую свалку еще раз и отблагодарю Циклопа и Мандолину по полной программе. Даже страшная, жестокая и нелепая жизнь среди отбросов не смогла убить в них остатки человечности. И хотя бы за это им полагался подарок от доброго волшебника – например, к Рождеству.
Глава 30. ЗАВЕТНЫЙ КЛЮЧ
Мой дом стоял загадочный и прямо-таки источающий опасность. Может, это было и не так, но у меня даже мурашки побежали по коже, когда я подошел к нему поближе.
Напрягая глаза, я пытался определить посты наружников (в том, что после 'побега', организованного неизвестными, они просто обязаны присматривать за моей квартирой, я совершенно не сомневался), но все мои потуги оказались тщетными. Здесь просматривалось три варианта: или сотрудники службы наружного наблюдения были весьма квалифицированны, или их насчитывалось очень мало и они засели в квартире – самый простой, однако не всегда эффективный метод, или наружку вообще сюда не посылали, рассудив, что только полный идиот возвратится в старую западню.
И третий вариант был наиболее вероятный. Но только не в моем случае. Мне нужен был тот самый заветный ключ, из-за которого я так крупно погорел. Я почему-то не думал, что во время обыска он привлек внимание оперативников.
Я ходил вокруг дома как та лиса, что увидела высоко висевшую гроздь винограда. И хочется – даже слюнки текут, и попробуй достань.
Оставалась последняя надежда. Я понимал, что иду на большой риск, но положение и впрямь было безвыходным. Ключ! Мне нужен ключ! Любой ценой.
Даже в чужой подъезд я заходил как в клетку со змеями. К счастью (и как обычно), лестничные площадки первого и второго этажей были не освещены. Я знал, что в холодное время года (а сейчас по ночам лужи уже затягивало льдом) местная молодежь ближе к полуночи устраивала в подъездах посиделки, а потому лампочки осветительных устройств на нижнем уровне дома с поражающей воображение регулярностью исчезали в неизвестном направлении. Жильцы долго бились с этим сезонным бедствием, но в конце концов махнули на такую мелкую неприятность рукой, смирившись с неизбежностью.
Конечно же, люк на чердак был замкнут. Но я знал одну маленькую хитрость, принятую в производство бомжем Машкой с моей подачи. На случай, если я вдруг где-нибудь посею ключи от чердака, мы провели в его 'мансарду' обыкновенный электрический звонок, а кнопку хорошо замаскировали. Потому я, нимало не тушуясь, сдвинул нужную планочку и нажал на пластмассовую пуговку. Несколько раз. А чтобы быть абсолютно точным, то пять – три коротких звонка, два длинных. Это был мой пароль. Теперь остановка за малым (и главным) – чтобы Машка был дома и в полном здравии. То есть, чтобы держался на ногах, пусть и не очень твердо. В противном случае – когда он в отрубе – его и пушкой не разбудишь.
Ах, как мне сегодня везет! Пока везет, тут же добавил я суеверно и сплюнул через левое плечо. К сожалению, я точно не знал, через какое нужно плевать, а потому на всякий случай проделал ту же процедуру и с правой стороной. Лучше перебдеть, чем недобдеть; этот девиз чекистов я выучил наизусть как дважды два – четыре.
Машка был трезвым! Нет, точно сегодня в лесу что-то издохло… Он многозначительно покашлял и на всякий случай тихо спросил:
