обернулся.
Перед ним, закутанный в черный плащ с золотым шитьем по низу и возле ворота, стоял Джангиров. Его мертвенно-бледное лицо было бесстрастным и неподвижным как маска, а немигающие глаза смотрели сквозь Клевахина без какого-либо выражения.
– А-а, господин Джангиров… – Майор перевел дух. – Все в свои страшилки играете. Никак с девушек на мужиков перешли? Что вы себе позволяете? Я вам не бомж с привокзальной площади, которого может любой пнуть, а опер. Это если вы вдруг забыли, с кем имеете дело.
– На память я до сих пор не жаловался. И мог бы напомнить вам все детали допроса, когда вы меня оскорбляли и унижали. А я, кстати, тоже не уличный попрошайка.
– Меня доставили сюда, как шкодливого кота в мешке, чтобы я перед вами извинился? Никаких проблем. Я готов. Если есть за что.
– Все эти мирские условности, к которым относится и хороший тон, мне безразличны, – брезгливо поморщился Джангиров. – В моей жизни главное цель. Я привык идти к ней прямым путем, как летит стрела. Потому я не буду вдаваться в полемику и опускаться до бордюрного уровня. Мне нужна Елизавета Атанова. Она моя. Моя! И я ее получу.
– Ну вы меня достали с этой девкой… – с сокрушенным видом покачал головой майор. – Сначала мне мозги компостировала ваша шестерка Атарбеков, теперь вы. Я не знаю, где она. Может мне перекреститься? Так вы принадлежите к другой парафии. У вас, я думаю, такие клятвы не катят.
– Вы не ошиблись. Ложь у нас не проходит. Значит, вы отказываетесь честно ответить на мой вопрос?
– Будете пытать? – полюбопытствовал Клевахин. – На вас это похоже. Да, я ее нашел и привез в город. Но куда Атанова потом девалась, я не знаю. Она, похоже, девица шустрая, наверное, опять дала деру.
– Нет, пытать вас ни к чему. Это грубо и примитивно. Есть другие, более действенные способы… – Он щелкнул пальцами и по бокам майора выросли уже знакомые ему мордовороты.
Они усадили его на массивный деревянный стул с высокой резной спинкой и подлокотниками в виде львиных лап и крепко привязали.
– Укольчик с 'сывороткой правды' ширнете? – спокойно спросил Клевахин, хотя на душе у него кошки скребли.
Он боялся, но не за себя, а за Лизавету. Клевахин отдавал себе отчет в том, что шутить с такими людьми, как Джангиров – себе дороже. Однако, иного выхода у опера не было. Майор твердо решил, что если сатанисты и доберутся до девушки, то только через его труп.
– Наверное, вы начитались 'шпионских' романов, – снисходительно покривился сатанист. – У нас есть коечто получше. Начинайте! – резко скомандовал он.
Клевахин хотел еще что-то сказать, но тут крепкие руки разжали челюсти майора и в рот ему хлынула теплая густая жидкость с неприятным запахом и горьким вкусом. Он начал было брыкаться, однако сильный удар под ребра заставил его примириться с неизбежным.
Снадобье начало действовать спустя несколько минут. Сначала в голове зашумело, а затем она стала такой пустой и легкой, будто из нее вынули мозги. Какая-то странная эйфория обуяла Клевахина и ему захотелось закричать, запеть, взлететь над городом, чтобы потом броситься вниз и расшибиться в лепешку. Да, ему одновременно было радостно и хотелось умереть. Он пытался противиться этому наваждению, но тут заиграла красивая музыка – что- то быстрое и невыразимо сладостное – и остатки воли улетучились как дым.
Картина, перед которой его усадили, вдруг ожила, и жаркое пламя ада, разбрызгивая искры, жадно потянуло к нему свои огненные щупальца.
Но вместо того, чтобы отпрянуть, майор рванулся вперед, пытаясь освободиться от пут. Он хотел упасть к ногам мрачной и величественной фигуры Джангирова в центре полотна. Его глаза неотрывно смотрели на Клевахина, доставая до самого дна души.
– Где находится Елизавета?
Голос был похож на гром; он проникал во все клетки тела, заставляя трепетать каждый нерв. Джангиров шагнул с полотна на пол и вплотную подошел к бессмысленно улыбающемуся майору.
– Где она? Адрес!
Клевахину очень хотелось потрогать руками фигуру перед собой, чтобы убедиться в ее реальности. Но теперь у него хватало сил лишь на то, чтобы держать голову ровно.
– Где!?
И он сказал, больше не в состоянии противиться неистовому желанию исповедаться перед ожившим повелителем тьмы.
Глава 30. Чагирь
Как он их ненавидел – сытых, самодовольных, лощеных снаружи и грязных внутри, раскатывающих на 'мерседесах', купленных на ворованные деньги, и жирующих на банкетах и презентациях! Всех…
Старик осматривал чулимихское кладбище. Он бродил по нему уже пятый час, стараясь запомнить каждый кустик, каждое дерево, многочисленные аллеи и тропинки. Ему нужно было все рассчитать, все предусмотреть, чтобы задуманное прошло без сучка и задоринки.
Крепыш держался не долго. Наверное, он был не из робкого десятка и поначалу вел себя с достоинством.
Видимо, ему и в голову не приходило, что человек преклонных лет, с виду достаточно спокойный и смирный, может быть не менее жестоким чем он сам и его приятели-'отморозки'. Правда, судя по выражению его лица, это мнение несколько поколебалось, когда крепыш наконец понял кто перед ним. Но и тогда уверенность в благополучном исходе своего пленения не покинула парня. Тем более, что старику была нужна лишь детальная информация о Кирюхине и Опришко – Егор Павлович пока не говорил крепышу, что ему известна его причастность к убийству Ирины Александровны.
– Говори правду, – сурово предупредил старик крепыша. – Иначе посажу на бочку.
– А это как? – не удержался парень от вопроса.
– Лучше тебе не знать. Рассказывай…
Егор Павлович поймал своего пленника на лжи буквально через минуту. Он уже кое-что знал о его хозяевах от Чижеватова, а потому намеренно задал несколько контрольных вопросов.
– Я ведь не шучу, – холодно сказал старик. – Считай, что ты получил последнее предупреждение.
– Так ведь я как на духу…
– Помолчи. Сейчас проверим тебя на вшивость. Кто убил актрису Велихову? – Глаза Егора Павловича были страшными.
Может, крепыш и ждал этого вопроса, но, посмотрев на старика, он смешался и вместо ответа лишь пожал плечами.
– Не знаешь или не хочешь говорить? – В мягком голосе Егора Павловича зазвучали металлические нотки.
– Откуда мне знать? – буркнул парень.
– Ладно. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал…
С этими словами старик перекинул веревку через балку, подтянул его вверх, снял с парня
