восхищении, когда им показывали распечатки диаграмм, показывающих пульс и кровяное давление; Грей лишь здорово потел поначалу, но ему каждый вечер делали массаж и купали в кипяченой воде с добавкой соды.
Были и проблемы, особенно когда Грею для усиления злобности и агрессивности устроили травлю на привязи. Для этого его и молодого, но уже бывалого пит-буля, посадили на цепь внутри собачьего ринга в метре друг от друга. Вместо того, чтобы рычать от ярости и кидаться на предполагаемого противника, Грей молча и с явным неодобрением смотрел на беснующегося сородича, будто хотел сказать: и чего это ты, дурашка, икру мечешь зря? разве тебе не понятно, что наши хозяева шутят? посмотри здраво – цепь-то коротка.
Пришлось по настоянию Чижеватова вмешаться Егору Павловичу. Старик только покачал с осуждением головой и тихо скомандовал: 'Взять!' О том, что случилось в дальнейшем, тренеры судачили целый день. Грея после команды будто током ударило; могучим рывком он порвал свою привязь и обрушился на пит-буля как разящая черная молния. Не вмешайся старик, молодой пес был бы разорван на куски. После первого неудачного опыта травлю прекратили. Как сказал огорченный ранениями пит-буля Чижеватов, у Грея злобы хватит на двоих, а потому уж лучше пусть он ее прибережет к поединку.
Теперь Грея и кормили не так, как это делал старик. Псу давали только сырое свежее мясо с добавками отрубей и яиц, а также кровь. Грей блаженствовал – новый рацион напоминал ему прежнюю таежную жизнь – чего нельзя было сказать о Егоре Павловиче: на такое питание никаких денег не хватит. Хорошо, что пока еду оплачивал Чижеватов, а как будет, когда все вернется на круги своя? Старик потратил немало времени и сил, чтобы приучить Грея к 'городской' пище и при этом не дать ему захиреть. И вот теперь, похоже, все придется начинать сначала, так как Егор Павлович не собирался в дальнейшем выставлять своего друга на ринг.
Но Михаил Венедиктович на возражения старика по поводу чересчур шикарного стола для Грея ответил коротко: так надо. И пояснил, что, во-первых, псу нельзя превышать допустимый вес, потому как на ринге существуют весовые категории, а во-вторых, такая пища убережет волкодава во время боя от обезвоживания организма. Пришлось Егору Павловичу с такими доводами смириться, хотя он и ворчал про себя, когда видел какие куски парного мяса уминает Грей.
Однако самая главная загвоздка заключалась в другом. В пятницу, где-то в средине дня, к Егору Павловичу подошел несколько озабоченный Чижеватов. Старик в это время тренировал Грея на развитие глубины хватки. Для этого тренеры подвесили на веревке автомобильную шину без металлокорда, куда запихнули свежую собачью шкуру, и пес, повинуясь команде, в прыжке доставал большое кольцо и в подвешенном состоянии с остервенением грыз упругую резину.
– Замечательно! – не скрывая восхищения, сказал Михаил Венедиктович, рассматривая разодранную шину. – Такое впечатление, что у Грея стальные клыки.
– Стараемся… – сумрачно ответил Егор Павлович, которому уже начали надоедать бессмысленные, как на него, упражнения; он лучше, чем тренеры, знал, на что способен пес, способный в одиночку остановить медведя.
– У нас есть одно слабое место, – сказал без обиняков Чижеватов. – Грей уже заявлен, необходимые формальности соблюдены, так что в этом вопросе все в порядке. Но поскольку он 'темная лошадка', своего рода сюрприз для публики, устроители боя и судьи решили не открывать до последнего имя соперника Грея.
Это чтобы сделать интригу еще привлекательней. И они уже добились своего: цены за место на трибунах выросли вдвое против прежних, а лишний билет днем с огнем не найти.
– Какая разница с кем будет драться Грей? – пожал плечами старик.
– Вы так уверены в нем? – не без задней мысли поинтересовался Михаил Венедиктович.
– Отнюдь, – признался Егор Павлович. – Но, как вам известно, выбор у меня скромный. Вернее, его вообще нету. Или пан, или пропал. Вот и вся моя нынешняя философия.
– Надо признать, что вы правы. Действительно, мы идеи на большой риск. Надеюсь, Грей не подведет.
Впрочем, будь это не так, я бы, если честно, и гроша ломаного не вложил в предстоящий бой. Уж извините, Егор Павлович – бизнес…
– Понятно… – Старик тяжело вздохнул. – Мы с Греем постараемся оправдать ваше доверие…
– Так вот, в продолжение темы… – Чижеватов нахмурился. – С кобелем у Грея, по идее, особых проблем не предвидится. По крайней мере, с ним он точно будет драться. А если на ринг выпустят суку?
– А разве они тоже участвуют в боях? – искренне удивился старик.
– И еще как. Нередко суки бывают более свирепыми, чем кобели. А по хитрости они всегда дают самцам фору. Опасные бойцы…
– Я вас понял. Вы боитесь, что Грей откажется от боя с сукой?
– Да. Такое может случиться. И тогда нам засчитают поражение. Со всеми вытекающими отсюда финансовыми последствиями.
– Но ведь это не по справедливости! Природа предназначила самца защищать свою подругу. И обычно кобель избегает стычек с сукой. Разве устроители собачьих боев про то не знают?
– Конечно, знают. В этом как раз и заключается вся соль. Настоящий, правильно тренированный, боевой пес не разбирает кто перед ним. Любая четвероногая особь, оказавшаяся в пределах ринга, для него враг.
– Это жестоко…
– Согласен. Но изменить ситуацию я не в силах. Правила позволяют выпускать на ринг разнополых бойцов.
– И что нам тогда делать?
– Грей должен преодолеть этот барьер, – не колеблясь, жестко отчеканил Чижеватов. – Сегодня, сейчас.
Завтра уже будет поздно – по графику у него отдых перед схваткой. Поймите, по-иному просто нельзя, – продолжил он, заметив на лице старика гримасу отвращения. – Бойцовая сука на ринге – отнюдь не безобидная слабосильная шавка. Это убийца, кровожадная стерва. Она перегрызет горло опешившему кобелю в один миг. Так что вам решать… если вы, конечно, сильно дорожите своим Греем…
– Решать? Разве у меня осталась такая возможность? – устало спросил – скорее, сам себя – старик. – Делайте, как знаете…
Стараясь не встречаться с ним взглядом, Михаил Венедиктович подозвал одного из тренеров и дал ему соответствующие распоряжения.
Спустя полчаса почти все сотрудники тренировочного центра боевых псов окружили собачий ринг, где в своем углу невозмутимо сидел Грей. Для спарринга ему нашли выбракованную суку по кличке Хильда, совершеннейшее чудовище, помесь дога с мастифом и еще неизвестно с каким представителем собачьих пород. Она уже давно миновала пик своей боевой молодости, однако все еще была сильна и вынослива. А многочисленные шрамы на теле Хильды подсказывали скептикам, не верящим в ее возможности, что уж чего-чего, но боевого опыта ей не занимать.
– Будем сажать Хильду на цепь? – спросил у Чижеватова тренер.
– Зачем? – недоуменно воззрился на него Михаил Венедиктович.
– Чтобы в случае чего оттащить Хильду в свой угол. Она может поранить Грея… и не
