Артур окончил новгородскую гимназию с золотой медалью. Мама ликовала. Мы все нашли свое место в жизни. Я стала литературным работником, младший брат Виктор – профессором медицины. Еще в детстве Артур овладел французским и немецким языками; будучи взрослым, самостоятельно выучил английский. В гимназические годы увлекался поэзией, любил Блока, Брюсова, Ахматову, пробовал сочинять сам.
В годы реакции у нас скрывались большевики Подвойский, Кедров, Ангарский, его брат Клестов. Это были лучшие собеседники матери. Она их понимала, разделяла их взгляды на современную жизнь. Заходил разговор и о будущем Артура: кем он станет?
– Непременно борцом, а это главное, – уверяли наши гости. – Лишь на этой дороге не испытаешь кризиса в жизни.
– Да–да, – соглашалась мама, – хотелось бы верить. Способный мальчик…
– Способности и характер испытываются в упорном труде без расчета на награду. Золотой рубль не должен означать больше, чем правда и истина…
– Таков наш труд, – соглашалась мама.
– Так должно быть и у Артура…»
…Вот так и вышло, что все дети швейцарского гражданина итальянского происхождения Христиана Фраучи появились на свет в русских деревнях, да и выросли русскими людьми.
Спустя много лет, заполняя тюремную анкету, Артур Христианович Артузов в графе «национальность» написал: «Сын швейцарского эмигранта, мать латышка, проживала все время в России. Отец умер в 1923 году. Я себя считал русским».
…Христиан, управляя лошадьми, то и дело поглядывал за детьми: не растрясло ли их? Девочки ерзали в телеге. Проселочная дорога, известно, колдобина на колдобине.
Наконец лошади благополучно довезли телегу со всем скарбом семьи Фраучи – несколькими баулами – по разбитой конскими копытами, размытой дождями дороге до Кашина.
Дети с любопытством оглядывались по сторонам. После Юрина даже захолустный Кашин казался настоящим большим городом. Заметив их интерес, Августа Августовна начала рассказывать о центре всей губернии – древней Твери. У матери Артура было всего четыре класса образования. В свое время она жила в Вологде, где младшие сестры учились в гимназии, а она, как старшая, опекала их. В Вологде жило тогда много ссыльных революционеров. Сестры водили с ними знакомство, приносили от них книги, в том числе по истории России.
Вот и теперь она увлеченно рассказывала маленьким слушателям о правлении на Твери брата Александра Невского – Ярослава Ярославовича, о том, как посадские мужики убили за жестокость и бесчинства татарского хана Щелкана, о более поздних временах, когда творил в городе знаменитый зодчий Матвей Казаков, сочинял басни «дедушка» Иван Крылов, переводил «Илиаду» Николай Гнедич, читал первые главы своей «Истории государства Российского» Николай Карамзин, жил и работал великий писатель Михаил Салтыков–Щедрин. Говорила Августа Августовна и о славном путешественнике в далекую и таинственную Индию тверском госте Афанасии Никитине…
Оказывается, скромный уездный городок Кашин имел достаточно богатую историю. В летописях он числится с 1238 года. В XVIII веке он стал крупным по тем временам купеческим центром, в нем ежегодно проводились бойкие торжища – ярмарки.
К тому времени, когда в нем появилось семейство Фраучи, Кашин приобрел определенную известность благодаря двум обстоятельствам. Во–первых, в нем в большом количестве производились знаменитые кашинские белила, которые продавались по всей Европе. Во– вторых, в Кашине были обнаружены целебные источники. По легенде, известной каждому местному жителю, когда тверской князь Михаил Ярославович пал на чужбине от рук врагов, княгиня Анна, получив печальную весть, стала его горько оплакивать. Там, куда падали ее вдовьи слезы, земля разверзалась и начинали бить целебные ключи… В 1884 году в городе на этих источниках открылась лечебница. К слову сказать, при ее устроении именным высочайшим указом повелевалось «…беречь кашинские минеральные воды от порчи и истощения».
Артур уже знал, что в Жданях отец будет заниматься не только сыроварением: Христиан Петрович арендовал здесь и участок земли, чтобы обрабатывать его своими силами. С радостью ожидал Артур и новых встреч с дядей Мишей и дядей Колей. Для него они были необыкновенно интересными, всегда желанными взрослыми друзьями, людьми загадочными и притягательными. Они привозили с собой необычные книги (особенно Артуру запомнилось дарвиновское «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле „Бигль“» в чтении дяди Миши), говорили с мальчуганом как с равным о серьезных вещах. Позднее Артур понял, что дядя Миша и дядя Коля были профессиональными революционерами–большевиками. Как он позднее узнал, Михаил Сергеевич Кедров и Николай Ильич Подвойский и некоторые их друзья приезжали в усадьбу не только для того, чтобы навестить семью Фраучи, но и укрыться на время от царской охранки.
Так уж вышло, что далекий от политики Христиан Фра–учи и русские революционеры Михаил Кедров и Николай Подвойский стали свояками. Они были женаты на родных сестрах – Августе, Ольге и Нине Дидрикиль.
Ольга и Нина были единомышленницами своих мужей. Занималась активной революционной деятельностью и третья сестра – Мария: долгое время она работала вместе с известным публицистом, будущим председателем ОГПУ Вячеславом Рудольфовичем Менжинским.
Михаил Сергеевич Кедров сыграл в жизни Артура Фрау–чи роль чрезвычайно большую, в юношестве, можно уверенно сказать, определяющую, в последние месяцы жизни Ар–тузова, к сожалению, уже недобрую…
Происходил он из старой дворянской семьи, род которой был записан в 6–й книге русского дворянства. Отец Михаила Сергеевича был известным в Москве и весьма состоятельным нотариусом. Проживала семья Кедровых в собственном доме на 1–й Мещанской улице. Прабабка Михаила была красавицей, цыганской певицей, которую увел из хора прадед– офицер.
Революционные настроения (вовсе не обязательно марксистского толка) в последнее десятилетие XIX века были распространены среди московской молодежи достаточно широко. Разделял их и совсем юный Михаил Кедров. В 1897 году он поступил на юридический факультет Московского университета, одновременно слушал лекции в Лазаревском институте восточных языков и занимался музыкой. Однако уже через два года за участие в студенческих демонстрациях Кедров из университета был исключен. Чтобы продолжить образование, он уехал в Ярославль, стал учиться в Демидовском юридическом лицее, но и оттуда по той же причине его выгнали.
Под предлогом лечения Кедров несколько раз выезжал за границу, побывал в Германии, Австрии, Италии, Швейцарии, Дании, Швеции, на Балканах. Между зарубежными поездками вел нелегальную работу в Ярославле, Крыму, Одессе, Нижнем Новгороде.
К слову сказать, музицирование Кедрова было вовсе не дилетантским. Современники отмечали, что он был превосходным пианистом. Много позднее, в эмиграции, он давал платные концерты, сборы с которых шли в фонд помощи бедствовавшим на чужбине российским революционерам. Тогда же (уже незадолго до Первой мировой войны) Кедров окончил медицинский факультет Лозаннского университета.
В социал–демократическую партию Михаил вступил в 1901 году и всегда примыкал к большевистскому крылу. В первой русской революции Кедров принимал самое активное участие, в частности, занимался вооружением рабочих дружин, сам изготавливал оболочки
