понимаю, просто одиноко стало! К мальчикам не поедешь – у них совершенно спартанский лагерь! Вот мы и решили – к тебе!
Сын Викентия Павловича Саша и его племянник Митя отправились с группой археологов- энтузиастов в херсонские степи – раскапывать какой-то скифский курган. Митя в этом году увлекся археологией, стал ходить в археологический клуб, недавно образовавшийся при городском историческом музее. Восторженно говорил Викентию Павловичу:
– Знаешь, дядя, это очень похоже на твою работу! Ты по маленьким фактам, рассказам, приметам узнаешь тайну преступления. А археологи по разным осколкам, обломкам, деталям посуды или украшений тоже раскрывают тайны прошлого. Археологи – это сыщики древних тайн!
Шестнадцатилетний Митя Кандауров собирался по окончании гимназии поступать в юридическую академию. Считал, что увлечение археологией нисколько при этом не помешает. Викентий Павлович тоже так считал: любой жизненный опыт, любые знания юристу только на пользу. А Митей он гордился. Парнишка вырос очень славный – умный, самостоятельный, добрый и благодарный. Он стал для них с Люсей старшим сыном… Ах, лучше бы оставался просто племянником! Но несчастье сделало Викентия и Людмилу приемными родителями для Мити. Восемь лет назад в Крыму, во время обвала лавины, погибли сразу и мать и отец Мити: младшая сестра Викентия Катя и ее муж Владимир Кандауров. Мальчик вырос в семье Петрусенко, стал им настоящим помощником во всем. А своим дядей-сыщиком восхищался настолько, что решил непременно тоже стать следователем. Для двоюродного брата Саши Петрусенко Митя был непререкаемым авторитетом. Мальчик во всем подражал «Митеньке» и ходил за ним по пятам. Когда Митя собрался в экспедицию на раскопки, Саша умолил взять с собой и его. Митя поговорил с руководителем группы, и они вместе решили, что десятилетний мальчик не будет им помехой, зато может, наоборот, оказаться помощником…
– Я уже скоро бы сам вернулся, – сказал Викентий Павлович. – Еще несколько дней…
– Несколько дней – это так много! – возразила Люся. – Ты ведь рад нам? Вижу, что рад… И потом, Викентий! Ты здесь такое дело ведешь… Я ведь только и знаю, что было известно с самого начала, еще до твоего отъезда. В письмах ты ведь почти ничего об этом не писал…
– Приберегал, чтобы самому рассказать.
– Ты ведь уже почти близок к разгадке? Сам же говоришь – еще несколько дней, и все!
– Да, дорогая! – засмеялся Викентий. – Ты появилась в самый интересный момент: убийца вот-вот будет изобличен!
Людмила быстро наклонилась к нему.
– Ты мне расскажешь? – спросила полушепотом. – Не сейчас – когда в номер вернемся!
Люся была самым горячим поклонником следовательского таланта своего мужа. Так повелось с самого начала, что Викентий рассказывал ей обо всех своих делах. Бывало, что, обсуждая с ней какую-нибудь деталь, он вдруг находил решение всей задачи…
– Расскажу, дорогая, расскажу непременно, – пообещал он. – Только прости – не сегодня. Возможно, уже завтра. После того, как закончу два очень важных разговора…
18
Проснуться утром рядом с женой, услышать, как шлепают по полу босые ножки маленькой дочки… Господи, да это настоящее счастье! Потому, наверное, такое радостное настроение было у Викентия Павловича, когда он шел к полицейской управе. Ну и еще, конечно, от ощущения близкой развязки этого непростого дела.
Честно говоря, открытие, которое он сделал, оказалось неожиданным и для него самого. Можно даже сказать – ошеломительным! Караульного, охраняющего осужденного убийцу, усыпил исправник Макаров. Вот он, тот самый узелок, в котором соединяются все нити. И его можно распутать!
Петрусенко знал, что Макаров с утра непременно будет в управе. Они не виделись несколько дней, и потому желание поговорить должно показаться Макарову естественным. Да и самому исправнику, несомненно, хочется узнать последние новости расследования. Кое-что Викентий Павлович ему расскажет… и поделится одной догадкой. Очень интересно – как она понравится Макарову? И что он будет делать потом?
– Анатолий Викторович, не помешаю? О, да вы один! Как удачно!
Исправник привстал, приветствуя Петрусенко.
– Вы, Викентий Павлович, неуловимы! Я совершенно не в курсе того, где вы, чем занимаетесь, что нового узнали!
Хотя Макаров говорил с улыбкой, тон его был суховато-сдержан. Он явно давал понять, что обижен.
– Напрасно вы меня упрекаете, коллега! Я вчера сам вас искал, да вот – разминулись! Хотел поделиться одной своей догадкой. Просто потрясающая мысль пришла мне в голову, и вы, только вы сможете помочь! Ведь вы дружны были с Савичевыми – и с мужем, и с женой…
Викентий Павлович так доверчиво и простодушно взял исправника под руку, усадил рядом с собой на черном кожаном диване… Макаров подчинился.
– Да, – ответил. – Я был дружен с Владимиром… Служили вместе, потом семьями обзавелись… Жены дружили…
Исправник старался казаться заинтересованным, но Петрусенко сразу же уловил, что тот вдруг насторожился. Усмехнулся про себя.
– Да-да, мне об этом известно. И я помню, что вы всегда утверждали: Савичевы были хорошей парой. Но вот сейчас выяснилось, что у убитой Савичевой был любовник. По тем фактам, что у нас имеются, этот любовник появился у нее уже после смерти мужа…
– Я помню. – Макаров кивнул. Он слушал очень внимательно. – Я не осуждаю Любовь Лаврентьевну – красивая одинокая женщина, еще молодая…
– А не могло так быть, что любовник появился у нее еще раньше, при жизни мужа?
Петрусенко произнес эту фразу так, как фокусник говорит свое «Але оп!», вытаскивая из цилиндра за уши зайца. И глаза у него светились, как у человека, сделавшего необычное открытие… Что ж, Викентий Павлович всегда умел имитировать любые чувства!
– Ну, Викентий Павлович, у вас богатое воображение!
Макаров откинулся на спинку кресла, засмеялся. И в смехе, и в голосе его Петрусенко без труда уловил облегчение. «Значит, при муже любовника не было», – понял он. Но это было сейчас неважно, он преследовал совсем иную цель.
– Вот вы смеетесь, Анатолий Викторович, а напрасно… Говорят: чужая душа – потемки. Как бы вы ни были уверены, что хорошо знаете Савичевых, до конца ручаться вы ведь не можете. Не так ли? Тогда давайте допустим, что Любовь Лаврентьевна тайно встречалась с каким-то мужчиной еще при жизни мужа.
– Давайте допустим, – пожал плечами Макаров. – И что дальше?
– А дальше логика сама подсказывает: Савичева могла отравить мужа, чтобы освободить себя для любовника!
Теперь Макаров не сдержался, вскочил и прошелся по кабинету. Он смотрел на Петрусенко совершенно изумленными глазами.
– Ну, Викентий Павлович, у вас буйная… фантазия!
Он чуть запнулся, и Петрусенко мысленно засмеялся: он понял, какое слово чуть не сорвалось с языка у исправника – «буйное… помешательство»!
– Понимаю вас, Анатолий Викторович, понимаю! Ваши близкие друзья, и – такая мысль, такое допущение! Сердце не принимает! А вы отрешитесь от личного, давайте смотреть на
