установлено — свидетели его опознали.
— И что же доктор делал с ваннами?
— Он постоянно носил при себе листок с записями размера тел и веса умерших женщин, вёл записи, где анализировал самые разные ситуации. А решение нашёл тогда, когда изучал все положения, которые могла принять в ванне Бесси Уильямс при эпилептическом припадке. Длинна дна ванны чуть больше метра, а у Бесси рост 1 метр 70 сантиметров. В начале эпилептического припадка всё тело судорожно вытягивается. Голова уйти под воду при этом никак не может. Потом начинаются бурные движения рук и ног, спина и ягодицы упираются в скошенный край ванны. А ножной край — прямой. Опять же невозможно уйти под воду. На третей стадии припадка эпилептик засыпает. Но… уж очень большая разница между размерами тела и ванны, чтобы уйти под воду. Однако доктор Френч заявил, что голова утонувшей была именно под водой, а ноги свешивались к краю ванны. Как могло такое произойти? И в этот момент Спилсбери понял — как! Словно увидел всё своими глазами. Уильямс должен был подойти к ванне со стороны ног, взять жену за ноги. Мужу это сделать не трудно, разыгрывая нежность или игривость. Приподняв ноги, он затем внезапно резко тянет их на себя через нижний край ванны. Мгновенно плечи и голова жертвы соскальзывают под воду, она заливает рот и нос, вызывая шок и потерю сознания.
— Знаешь, Митя, что я понял! Если бы не обнаружился этот третий, а по сути первый случай, мог бы доктор и не догадаться в чём дело.
— Это почему?
— Ведь потом убийца ещё до прихода докторов, которых вызывал, поднимал голову женщины из воды, словно спасая её. А значит ноги опускались в воду, никто и не догадывался, что раньше они свисали. А первый раз он этого ещё не учёл, только потом сообразил, мерзавец!
— Нет, Коля, тебе не просто надо идти в сыск, — восхитился Дмитрий. — тебе и учиться этому делу нужно. Я вот до этого не додумался.
— Может и буду учиться, дай только отвоевать… Но ты дальше рассказывай. Небось Спилсбери какие-то эксперименты проводил?
— Точно, был один эксперимент, очень рискованный. Он и Нил пригласили нескольких пловчих-ныряльщиц, по росту подобным жертвам. Пробовали самые разные ситуации насильственного погружения туловища и головы под воду. Каждый раз девушки отчаянно сопротивлялись, отбивались, хватались за ванну, за насильника.
— Это если хватать не за ноги?
— Да. Но вот Нил схватил одну пловчиху за ноги и внезапно дёрнул их на себя. Её голова и плечи так быстро соскользнули под воду, что руки не успели ни за что уцепиться. И почти сразу она вообще перестала двигаться. Нил испугался, выхватил её голову из воды! Предствавляешь, почти пол часа она была без сознания, еле-еле откачали, вернули к жизни.
— Вот так эксперимент!
— Да, но зато потом девушка рассказала, что помнит только одно: когда она скользнула под воду, вода в ту же секунду полилась через нос, и она потеряла сознание. У неё наступил шок. А ведь она ждала нападения и вообще отлично плавала. А жертвы убийцы были просто беззащитны.
— Что же с этим негодяем дальше было?
— Его судили как раз год назад. Здание суда чуть не разнесли сотни женщин. Ясное дело, осудили к смертной казни через повешение. Вот тебе, дружок, и история. — Митя потянулся всем телом, разминаясь. Сорвал чёрную ягодку полудикого винограда, сунул в рот. — Смотри-ка, сладкий, хотя и вяжет.
— Отличная история! Для меня просто интересно, а для вас, будущих юристов, небось и поучительна.
— Верно, здесь много следственных находок.
— А что, — спросил Кожевников, — газеты о ней не писали? Там, на фронте нам, конечно, не до газет, а всё же — совсем не слыхал.
— Не было бы войны, об этом во всём мире трубили бы, что-то вроде «Маньяк ванных комнат». Но сейчас и правда не до того.
Кожевников, как истинный разведчик, никогда не упускал из виду главное русло беседы, как бы далеко не приходилось уходить в сторону. Он первым вернулся к трагическому происшествию в мансарде.
— Так почему же, Митя, ты думаешь, что Женя не могла себя убить из-за любви?
— Не верю, и всё! Сейчас вспоминаю и думаю: странные были у них отношения, странная «любовь»!
Дмитрий смутился своей горячности. Ведь он думал так лишь потому, что ему казалось: Женя к нему не равнодушна. А если это было не так, если он ошибался?..
— Не знаю, Коля, зачем мне это нужно и что может получиться, но хочу тебя попросить… Дело деликатное, если тебе не понравится, покажется пошлым, скажи прямо, я не обижусь. Может, я и впрямь дурак!
— Да что ты все вокруг ходишь, извиняешься! Говори прямо.
Дмитрий пожал плечами:
— Ладно. Есть тут у вас медицинская сестра, Галина Акимчук.
— А чего же, знаю. — Кожевников, как истинный сердцеед, многозначительно повел бровями. — Славная молодочка, веселая, ласковая… А что?
— Да вот она-то любовница поручика Реутова.
Николай, казалось, не удивился.
— Что же, — сказал, — разбирается офицер в женщинах.
— А не мог бы ты с ней… ну… подружиться. — Дмитрий заглянул ему в глаза и сразу отвел взгляд. — Разузнать о нем побольше, но чтоб она ни о чем не догадывалась.
— А что же ты думаешь о нем выведать?
— Сам не знаю. — Митя покачал головой. — Может все это так, пшик! Ничего и нет. А может — вдруг какая-то зацепочка, фактик… Попробуешь?
— А почему бы и нет! — Николай рассмеялся, хлопнул товарища по спине. — Почему бы и нет, Митяй. Дело-то какое приятное! Да и не трудное будет, я думаю.
Глава 6
Три дня Дмитрий в лазарете не показывался. Пойти туда, казалось, будет словно подстёгивание, упрек Николаю: что же ты, мол, медлишь. И вообще он испытывал чувство неловкости, даже стыда. Додумался же попросить друга о таком: начать ухаживать за женщиной ради получения сведений! Все эти дни, что бы он ни делал: ходил ли в Академию на консультации, бывал ли на военном сборном пункте, читал ли книгу — думал об одном. То ругал себя, то лихорадочно строил разные версии. Скорого результата от Николая он не ожидал, но чувствовал, что больше двух недель не выдержит, пойдет к нему. Впрочем, через две недели Коля, наверное, будет на фронте. Успеет ли?
На четвертый день шустрый пацаненок примчал ему записку от Кожевникова: «Дело сделано, приходи». Сомневающийся, удивленный и возбужденный, Митя поспешил в лазарет.
Минувшую ночь раненный боец — юный, но статный синеглазый сибиряк провел в тесной комнатке дежурной медсестры. Галя Акимчук давно выделяла его из других своих
