Даниела... так ведь он был тут временно. Однако я полагаю, он сам должен был рассказать тебе об этом. Разве нет?
Устоять перед искушением уколоть нахалку и лгунью не было никаких сил, поскольку Ида наверняка выдумала несуществующую связь с Хартли. И не потому, что догадывалась о чувствах, которые Гвендолин испытывала к Даниелу, а просто потому, что относилась к женщинам определенного сорта, которые всех, и себя в том числе, готовы убедить, что не существует мужчины, способного устоять перед ними. И надо же было бедняге Нику нарваться именно на такую особу!
Гвендолин испытала искреннее удовлетворение, увидев, как вспыхнуло умело подкрашенное лицо, с какой неприязнью взглянула на нее рыжеволосая красотка. Она резко повернулась и, отойдя в сторону, тут же принялась с кем-то кокетничать.
— Ничего себе! Да она самая настоящая пожирательница мужчин! — не замедлила прокомментировать одна из подружек Гвендолин.
А Людвиг, едва Ида отошла от них, скорчил гримасу.
— Хотя я и не должен так говорить, ведь она твоя подруга, но эта женщина просто дура.
— Она мне не подруга, — ответила Гвендолин, добавив с легкой запинкой: — Извини, если она смутила тебя, предположив, что мы с тобой... ну, что ты мой друг. Не объяснять же ей, что у тебя есть невеста.
— Я вовсе не смутился, — успокоил ее он. — Разве что слегка... огорчился.
Гвендолин озадаченно взглянула на него, и он с улыбкой пояснил:
— Ты очень привлекательная и очень умная. Если кто-то думает, что ты моя подружка, это только льстит моему самолюбию. Не хочу вмешиваться не в свое дело, но, судя по замечанию Иды, сейчас в твоей жизни нет никого, кто бы...
Ей приходилось слышать такие слова и раньше, когда какой-нибудь мужчина, знакомясь с ней, проявлял неподдельный интерес. Однако каким бы приятным и искренним он ей ни казался, всегда существовала преграда: мысль о том, что, если она позволит этому знакомству развиваться, рано или поздно наступит момент, когда ей придется рассказать правду о своем прошлом.
Правда, сейчас ситуация была совсем иная. Людвиг вовсе не имел на нее виды, просто по-дружески подшучивал над ней. Но Гвендолин все равно решила расставить все точки над «i».
— Да, сейчас у меня действительно никого нет, — сказала она. — И я не намерена...
— Не намерена ни с кем заводить роман, — проницательно закончил за нее Людвиг.
— Совершенно верно.
— Могу ответить тебе тем же, ведь у меня, как тебе известно, есть невеста, которую я люблю. Но ведь это же не означает, что нам нельзя быть друзьями, а?
— Конечно, друзьями мы вполне можем быть, — согласилась Гвендолин.
— Я еще не говорил тебе, но скоро состоится конференция, посвященная роли рекламы в современном мире. Она будет проходить в Сан-Антонио. Даниел считает ее очень важной, поскольку помимо выступлений там будут показывать ролики, победившие на международных конкурсах кинорекламы. Ты сможешь поехать?
Гвендолин кивнула.
— Звучит заманчиво. А на сколько дней рассчитана конференция?
— Всего на пару дней. Мы должны будем выехать в следующую пятницу утром, а вернемся вечером в воскресенье...
Поздно вечером, уже лежа в постели, Гвендолин подумала, приедет ли на конференцию сам Даниел, и в ту же секунду тело ее напряглось от болезненно-острого желания.
Сколько раз она приказывала себе забыть его, столько же и терпела полное фиаско. Похоже, это не в ее силах — перестать думать о нем, желать его, любить его.
Кэтти по-прежнему варила кофе, но не относила его в кабинет начальника, как было при Даниеле, а расставляла чашки на столике у окна. Людвиг, устав от работы, иногда устраивал себе маленький перерыв и предпочитал проводить его в компании двух симпатичных, но таких не похожих друг на друга девушек.
Но накануне перед отправлением на конференцию получилось так, что традиционный кофе они пили вдвоем, без Кэтти.
— Хотелось бы мне, чтобы ролики, снятые на нашей студии, тоже получали призы и награды. Чтобы о них говорили, — мечтательно произнес Людвиг.
— Думаю, это наверняка случится, — ответила Гвендолин. — Причем довольно скоро. Смотри, какие известные фирмы стали обращаться к нам!
— Дай-то Бог... Знаешь, я хочу сейчас съездить посмотреть, как на натуре снимают сюжет о самом современном альпинистском снаряжении. Мне это будет интересно еще и потому, что помимо горных лыж я увлекаюсь и скалолазанием. Но когда я предложил моей Бет подняться в горы, она наотрез отказалась. Сказала, что лучше будет с них спускаться. И посмотри, чем все это для меня кончилось.
Людвиг продемонстрировал хихикающей Гвендолин ногу в гипсе.
— А Даниел? — спросила девушка. — У него есть какие-нибудь увлечения. Или для него существует только работа?
— Ну, работа для него на первом месте. Прежде всего потому, что он пришел в бизнес не с парадного входа. Вместо того чтобы после окончания университета начать работать у своего отца в крупной строительной фирме, он предпочел с нуля организовывать свой бизнес.
— Значит, он предпочитает опираться на собственный опыт?
— Да, всегда и во всем. Даниел — этакий первопроходец в прямом и переносном смысле. У него крупные деревообрабатывающие предприятия в Канаде. Он контролирует заготовку пушнины. А теперь вот решил заняться рекламой, но прежде до тонкостей изучил эту область киноиндустрии.
Первопроходец. Отважный и бесшабашный. Такое определение вполне подходило тому Даниелу — Харту, как по-приятельски назвал его пожилой инспектор полетов, — которого она встретила снежным днем на краю света. Бородатому, в теплой куртке с поднятым капюшоном, то смеющемуся неизвестно чему, то сосредоточенно насупленному, когда он вел свой вездеход в сплошной белой мгле к бревенчатому дому на берегу замерзшего озера одному ему ведомой дорогой...
Что он делал там? Какая нелегкая занесла его в такую даль от цивилизации? Гвендолин не решилась спросить об этом Людвига. Тогда пришлось бы признаться, что она и раньше встречала своего шефа, а это никак не входило в ее планы. К тому же молодой человек скорее всего и не знал такие подробности из жизни пятилетней давности своего будущего родственника.
Они еще поболтали, пока не кончился кофе, а потом Людвиг пожелал Гвендолин счастливо оставаться и, взяв палку, прихрамывая, направился к двери.
Они решили выехать на следующий день пораньше и на машине Кушинга. Отец пообещал подвезти Гвендолин, тогда ей не пришлось бросать свой «форд» у студии на все выходные. Девушка постаралась переделать как можно больше дел, чтобы утром осталось лишь разобрать почту, а потому засиделась допоздна.
Людвиг так и не вернулся в офис, и дверь из приемной в его кабинет, естественно,
