Бросает осколок на пол.
Его рука в крови.
Охранник мнется на приличном расстоянии; он как-то не торопится помочь. Хотя такое впечатление, что уже сообразил: рассказу в пабе недостанет красок, если он будет сидеть на жопе ровно.
Но вдруг ему приказано не помогать?
Как, впрочем, и всем остальным?
Марк смотрит влево, хочет рассмотреть, что там. Он изнурен без всякой меры. Вон они — те двое: спешат, чеканят шаг. Доктора, сестры, администрация, охрана — все расступились.
Марк смотрит на пол: лужица прозрачной жидкости из капельницы смешалась с кровью. Теперь покрасневшие ручейки и красные струйки потекли к противоположной стене.
Покрасневшие ручейки и красные струйки крови. Его крови.
Он не доставит им проблем. Любое оружие — и они у цели.
Недолгая возня, малейший толчок, возможно просто пуля.
Он начинает опадать, уходит в себя.
Он сделал все, что мог. Он попытался.
Он опускает голову, ждет, прислушивается.
Закрыл глаза. Чувствует: они рядом.
Давайте. Кончайте уже.
Марк? Как вы себя чувствуете, Марк? — Спокойный, озабоченный голос. — Марк? Посмотрите на меня.
Он смотрит.
Прямо перед ним стоит высокий ссутуленный мужчина с серебристо-белыми волосами.
Марк, — произносит он, — нам надо поговорить. Я старший инспектор Джеки Мерриган.
Джина моментально узнает автомобиль.
Это его.
Она подходит медленно, с опаской.
Сигнализация по-прежнему фигачит, но из-за воя ветра звучит уныло, траурно. Уже и люди собрались: кто из соседних домов, кто из машин, застрявших на переезде.
Машина Нортона — одному Богу известно, как это произошло, — воткнулась в зад впереди стоящего автомобиля.
Джина подходит ближе, видит, как из дома слева выходит мужчина. Протягивает руку к припаркованной машине.
Сигнализация смолкает.
По крайней мере на несколько секунд воцаряется тишина, величавая и полная смысла.
Но непродолжительная.
Народ прибывает. Джина уже у машины, но людей так много, что ей ничего не видно.
Только слышно.
Да, мертв, говорит кто-то, без вопросов мертв — наверное, инфаркт…
Она прислоняется к садовой ограде, оглядывается.
Вскоре появляется «скорая». Пока та катит от переезда к стоянке, Джина слышит еще одну реплику — пацана, с дружком на пару заглядывающего в окно машины Нортона.
«Блин, — слышит она, — смотри, что у него в руке? Блин, по-моему… по-моему, это пистолет…»
Весть выпархивает из окна как искра и так же, наполовину осязаемо, передается от человека к человеку, пока не охватывает все место происшествия пожаром.
Пистолет… пистолет… пистолет…
Джина напрягается.
Она раскачивается из стороны в сторону, мягко, ритмично, — ждет, когда подъедет «скорая».
«Скорая» подъезжает, народ в момент рассасывается. Джине удается одним глазком взглянуть на тело.
Картина, правда, странная. Жалкая и вместе с тем зловещая. Нортон просто распластался на руле. Все залито оранжевым и синим: свет уличных фонарей смешался с медленно вращающимся проблесковым маячком.
Интересно, фотографии у него с собой? Хотя какая разница! А если их найдут и установят личности? Кто знает, что там может обнаружиться?
Надо рассказать об этом Марку. Объяснение будет не из легких, но теперь оно хотя бы будет.
Один из санитаров отворяет дверцу машины, и очень скоро называют имя: Пэдди Нортон. Неясно, кто сказал; оно как будто прилетело. Само.
Погодите-ка… это не… не тот ли мужик… не… Пэдди Нортон…
И тут же вспоминают Ричмонд-Плазу.
Джина мгновенно отклоняется назад — на всякий случай — и смотрит вправо. В этом месте дорога делает вираж, и ей немного видно здание. Вдруг от него отскакивает крошечная вспышка, как римская свеча. Наверное, сноп искр от сварки. И растворяется в ночи.
Как будто здание, подобно раненому зверю, зализывает раны, восстанавливается, стремится выжить.
И возвращается к задумке Мастера. Конечно Ноэля.
Она вдруг это понимает, и ей становится легко. Ведь это значит, что и ей пришла пора остановиться. Наконец остановиться.
И приступить к зализыванию ран, к восстановлению.
Она на секунду закрывает глаза.
Открывает их и видит полицейскую машину. Уже на прибрежном участке Стренд- роуд.
Джина не ждет, пока они припаркуются. Она без сожаления оставляет позади машину Нортона и самого Нортона. Проходит сквозь толпу зевак, шагает к переезду.
Тянется в карман за телефоном. Она слегка дрожит. Находит номер, нажимает «Позвонить». Ждет, завороженная бодрым криком чаек и мерным шумом прибоя, набегающего на Сэндимаунт-Стренд.
Примечания
1
