Мимо проходит брат Дженнифер с бутылкой вина, предлагает освежить.
Почему бы и нет?
— Спасибо, — говорит она. — Как Джен?
— Нормально. Думаю, она еще толком не осознала.
— Я тоже.
— Больно смотреть на нее. Ходит по дому как привидение и не верит. Они еще толком коробки не распаковали — так и стоят наверху заклеенные.
Почему-то эта деталь иголкой вонзается в сердце Джины. Она восклицает: «О боже!» Очередная неизвестная подробность жизни брата.
Потом Гарри отвлекается — наливает кому-то вина, и Джина тоже отворачивается. А отвернувшись, оказывается нос к носу с Пэдди Нортоном. Последний теперь молчит, слушает адвоката-бухгалтера, изучает ковер. Через секунду он отрывается от ковра и поднимает глаза на Джину. Они встречаются взглядами. Джина автоматически скашивает глаза: просит отойти в сторону. Нортон удивляется, но сразу же откликается: просит извинения у всех сразу и ни у кого в отдельности и выходит из круга. Джина двигается ему навстречу, и вот они уже рядом.
— Простите, мистер Нортон, — она протягивает руку, — что выдернула вас из разговора. Меня зовут Джина. Я одна из сестер Ноэля.
— Моя дорогая, — произносит Нортон и энергично пожимает ей руку, — дорогая моя. О чем вы говорите! Джина. Как вы? Я так сочувствую. Примите мои глубочайшие соболезнования.
— Спасибо.
— И все-таки как вы себя чувствуете?
Люди постоянно задают один и тот же дебильный вопрос: как она себя чувствует? Может даже показаться, что они действительно волнуются, но на самом деле они просто соблюдают формальности.
— Нормально, — она задумывается, — насколько это возможно в данных обстоятельствах.
— Разумеется. Такой удар… для всей вашей семьи!
Она кивает. В руках у Нортона бокал виски; разговаривая, он смотрит в него и легонько покручивает. Когда стоишь рядом, видно, что Нортон довольно упитан, но скроенный по фигуре темно-серый костюм умело это скрывает. На пухлых руках — маникюр, над верхней губой — бусинки пота. Глаза у Нортона голубые, а взгляд очень пристальный.
— Вы хорошо знали моего брата?
Молодцом. Так держать.
— К сожалению, не очень. Хотя работали над одним проектом.
— Над Ричмонд-Плазой?
— Именно. И, кстати говоря, ваш брат внес колоссальный вклад в ее строительство. Без него мы бы не справились.
— Разумеется. — Джина приостанавливается. — А не по работе вы общались?
— Нет, я бы так не сказал.
Нортон отпивает виски.
— Возможно, я что-то перепутала, — на этом месте она слегка разворачивается и пространно указывает куда-то за собой, — просто я только что говорила со старшим инспектором… Мерриганом, да, по-моему, Мерриганом, и он сказал, что Ноэль выпивал с вами в понедельник вечером. Это правда?
Допрос не входил в Джинины планы. Но она чудовищно устала, и обстановка вокруг престранная. Почти сюрреалистичная. Всего в нескольких футах от нее стоит министр, там же — капитан сборной по регби, подальше, смотря мимо Нортона, Джина заприметила ведущего нового рейтингового реалити-шоу.
— Что ж, — парирует Нортон, — чем не общение? Если пятиминутная встреча в баре в конце рабочего дня с бумагами наперевес теперь именуется человеческим общением, то мы общались.
Вообще-то, ей хочется задать ему тот же вопрос, который она задала Терри Стэку, только перевернув его. Ей все-таки кажется, Стэк врал. Но как бы подступиться?
Понятно, — задумчиво произносит она. — А что это были за… бумаги?
— Да, всякая… рабочая белиберда.
— Ага. — Она кивает, — Ноэль выглядел в тот вечер как-то запаренно.
— Запаренно?
— Ну да, очень озабоченно. По-моему, из-за работы.
Она продолжает смотреть немножко мимо собеседника. Как бы так сформулировать, чтобы не спугнуть его, как Терри Стэка?
— Он что-нибудь говорил?
— Что он говорил? — Она переводит взгляд на Нортона. — Хм, он сказал… — Она смотрит ему прямо в глаза и силится вспомнить, что же такое говорил Ноэль. Мозг от усталости не фурычит, секунды превращаются в минуты… и все-таки оно всплывает. — Он сказал, что сложилась «хреновая ситуация»… назвал ее «нечеловеческим бардаком».
Нортон кивает:
— Ясно, — кивает дальше.
Еще немножко — и Джина сама начнет кивать. Еще вино ударило в голову — теперь нужно быть бдительнее.
— Ясно, — еще раз произносит Нортон.
Может, просто спросить, не знает ли он Терри Стэка? Начать плясать отсюда?
— Мистер Нортон, вы не…
— Знаете что, Джина…
В этот самый момент за спиной у Нортона вырастает министр и хлопает его по спине.
— Пэдди, мне пора выдвигаться, — сообщает Болджер. Потом он улыбается Джине и, словно вспомнив, что он политик, протягивает ей руку, — Ларри Болджер, — представляется он, — мои соболезнования. Ваш брат был достойным человеком.
— Спасибо, — отвечает Джина и пожимает протянутую руку. — Вы его знали?
— Еще бы! И довольно неплохо. Ноэль не раз и не два обставлял меня в покер — самым, можно сказать, унизительным образом.
— Да неужели?
— Клянусь. Серьезный игрок был, между прочим, ваш братец.
Джина не прочь продолжить эту тему, но тут на сцену выходит высокая женщина в темно-синем костюме, и Болджер отступает. Женщина обращается к Нортону:
— Дорогой, нам тоже пора. — Она протягивает руку, чтобы забрать у него бокал.
Нортон бледнеет, но сопротивления не оказывает.
Джина видит: ее шанс ускользает. Но Нортон склоняется к ней и шепчет:
— Давайте обсудим это отдельно?
От него разит виски.
— Давайте, — отвечает Джина.
Мимо проносят пустой поднос; женщина в темно-синем костюме ставит на него бокал Нортона.
— Позвоните мне в офис, — говорит Нортон, протягивая ей визитку, — договоримся о встрече или… можем прямо там встретиться. Это на Бэггот-стрит.
— Да, — кивает Джина. — Завтра похороны, так что не знаю… может, в понедельник?
