Почему Фитц не ответил?
Нортон сворачивает вправо, проходит несколько шагов по отутюженной тропинке.
Очень хочется верить, что Фитц просто занят: тщательно и скрупулезно выполняет задание.
Но интуиция подсказывает, что это не так.
Интуиция тревожно сосет под ложечкой.
Он смотрит на часы, и губы складываются в ругательство.
Проблема в том, что больше звонить некому. Остается только ждать.
Он разворачивается, идет обратно к навесу.
Звонит телефон.
Он замирает и думает: ну слава богу. Возится и, достав из кармана телефон, сразу видит, что это Мириам.
— Пропади ты! — восклицает он, причем настолько громко, что портье, дежурящий у входа, немного напрягается.
Он вылупился на экран; решает не отвечать. Они до сих пор не разговаривают при встречах, зачем же этот фарс по телефону? Если ему потребуется рецензия на новую постановку Фрила, он прочтет ее с утра в гребаной «Айриш тайме».
Нортон убирает телефон, спешит обратно в ресторан.
Джина стоит и взирает на бокс сорок шесть издали. Его неожиданно прорезает вертикальная полоска света. Открылась металлическая дверь: сначала только щель, потом вся целиком. На улицу выходит Терри Стэк, осматривается:
— Джина?
Она делает несколько шагов вперед:
— Я здесь.
Стэк замечает ее, идет к ней через двор. Его туфли цокают по бетонному покрытию. Он кутается в пальто, дрожит. Джина стоит, ждет. Она не может отойти от имени, увиденного на экране телефона.
Пэдди Нортон?
Как он убедил ее! Он так негодовал, так психовал. Ей показалось, ему тоже больно. Ей показалось, он тоже скорбит. Она тщетно пытается вспомнить хоть что-нибудь подозрительное. Но не может.
Стэк останавливается прямо перед ней.
— Так-то, — произносит он.
Джина смотрит на него, а сама витает где-то. Теперь она вспоминает. Вопросы, которые не задала. Вопросы, касающиеся Нортона и Ноэля. Они ведь выпивали в городе в тот вечер. Где? Во сколько? О чем говорили?
— Джина?
— Да.
— Кратко ввожу тебя в курс дела. Этот марамой — бывший член Ирландской национал-освободительной армии Мартин Фитцпатрик, республиканец…
— Республиканец-социалист?
— Социалист, мать его за ногу, милая, — говорит Стэк и смеется. — Владелец более двадцати квартир и частного охранного предприятия. «Хай кинг» называется. Они обслуживают стройплощадки, всякое такое.
— Стройплощадки?
— Да, в основном.
Джина кивает. Понимающе. В голове такая легкость, будто она в подпитии.
— Короче, — продолжает Стэк, — он организовал убийство Ноэля. Это мне удалось из него вытянуть. И твоего брата тоже он прикончил.
— О господи!
— Обоих. Уррод.
— Но как? Каким?..
— Тормоза. Что-то сделали с тормозами. Напоили и потом…
— Господи боже мой. — Ей не хватает воздуха. — За что?
— Этого я пока не знаю. Но узнаю. Дай нам еще немного времени.
— А Марк Гриффин? — спрашивает Джина почти шепотом.
— Этого я тоже пока не понял. Он держится, говорит, что не знает, где парень, что, когда он приехал, никого здесь не было. Но это хрень собачья. Мы вытянем из него, не боись. Тут важно выбрать правильный темп… и повышать…
Джина замирает.
— …Порог чувствительности, если ты меня понимаешь.
Конечно, в теории понимает. И хочет сказать ему «хватит»; хочет положить этому конец, хотя сама все затеяла. Но вместо этого произносит:
— Заставь его рассказать про Пэдди Нортона.
Стэк хмурится:
— Пэдди Нортона? Владельца «Винтерленд пропертиз»?
— Да.
— Это ж… это ж основной клиент «Хай кинг».
— Да, неудивительно, — произносит Джина, — думаю, скоро выяснится, что и на эту работенку заказ поступил от Нортона Че Гевары.
— Черт возьми! — восклицает Стэк. — Откуда такая уверенность?
Телефон лежит у Джины в кармане, но она не хочет отдавать его Стэку. Поэтому просто пропускает вопрос мимо ушей. Да и потом, это ж очевидно!
— Знаешь, — подумав, произносит она, — пусть он просто назовет причину, ладно? За что? Что такого сделал Ноэль, что его решили убить? — И добавляет после паузы: — Мой Ноэль. — Тут она чувствует, как к глазам подкрадывается тепло и сырость. Сейчас не время и не место. Она пристально смотрит на Стэка. — Можешь это сделать для меня?
— Конечно, зая. О чем речь.
Несколько секунд он смотрит на нее столь же пристально. Эти мгновения растягиваются в вечность, но Джина не отводит глаз и даже не мигает. Чувствует себя при этом нереально, оцепенело-эйфорично. Наверное, как в наркотиках.
— На сем и порешим, — в итоге произносит он. Потом, не на шутку оживившись, заверяет ее: — Я постараюсь как можно скорее. — Он смотрит на часы. — Ты здесь подождешь?
Она кивает.
— Хотя уже не важно. — Он щелкает языком, подмигивает. — Если что, дверь открыта. Милости просим.
Он разворачивается и возвращается к боксу сорок шесть. Джина провожает его взглядом до двери. Потом отходит в темноту и забивается в угол между рампой и зданием. Дрожь усиливается. Немного погодя она достает из кармана пачку «Мейджора», разглядывает ее и на фиг выбрасывает. С «Зиппо» проделывает то же самое. Потом достает мобильный Фитца: глаза б его не видели. Охота выкинуть, но ведь нельзя. А вдруг улики, явки, номера?
Остается им только жонглировать.
Пэдди Нортон.
Джина представляет его: плотный респектабельный мужчина в дорогом пальто. Маленькие голубые глазки, обвислые щеки, хилые пучки седеющих волос. Она даже вспоминает запах: одеколон, ментол, сигары. Запах денег. Потом переключается мыслями на
