– А зачем вам это надо?
Глаза арестанта сверкнули.
– Затем же, зачем и вам. Вы, большевики, мечтаете раздуть мировой пожар, освободиться от авторитетов, свергнуть Бога, наконец?
– Разумеется.
– Ну вот, и я хочу того же. Как не раз говорил мне товарищ Ленин, общность целей порождает порой странные союзы. А сейчас я хотел бы остаться один, – нахально заявил Магистр.
Круглолицый Агранов не стал возражать и нажал кнопку вызова. Вошел конвоир, которому повезло больше, чем его напарнику.
– Уведите арестованного, – распорядился Агранов. – И приберите здесь. – Он брезгливо ткнул пальцев в сторону распростертого на полу мертвого тела второго караульного.
Перед тем как выйти из кабинета, Магистр взглянул на кучку вещей, лежавших на столе следователя.
– Это все, что у меня изъяли при аресте? А как же яйца Фаберже? Полагаю, они все еще хранятся у вас, в вашем сейфе?
Худощавый следователь Гендин вздрогнул и покраснел. Магистр с усмешкой покинул кабинет.
Гендин запоздало крикнул вслед вышедшему за арестантом конвоиру:
– Если он попытается с тобой заговорить, стреляй на поражение!
И обернулся к Агранову.
– Ну что, Яня, хочется стать заместителем наркома? Тогда придется искать Мастера.
Агранов почесал затылок.
– Я думаю подключить к делу агента Лилит. Ты ее знаешь под кличкой Змея. Она третий год работает в Одессе, мы сделаем ей перевод в Москву. Писатели – это как раз ее профиль. И распорядись доставлять этому колдуну еду из столовой наркомата иностранных дел. Там есть вегетарианские блюда.
Он направился к выходу, но в дверях задержался.
– А яйца Фаберже, Сеня, придется этому обормоту вернуть.
Но Гендин ехидно возразил:
– Вот хрена ему, а не яйца. Я справку составлю, что их уже передали в фонды Эрмитажа. Пусть Ленину жалуется. В мавзолей.
Он замолчал, понимая, что ляпнул лишнее. И поторопился сменить тему:
– Знаешь, я думаю, а не подключить ли к этой теме в качестве эксперта Барченко? Он только что вернулся из экспедиции на Кольский полуостров. Искал там прародину белой расы и источники тайной энергии. Типичный буржуазный идеализм и мистицизм. Контрой за версту воняет. Я его арестовать хотел, но, раз такое дело, с арестом можно повременить.
Но, все еще чувствуя замешательство, он задал товарищу вроде бы ничего не значащий вопрос:
– А сколько лет твоей Лилит?
Вместо того чтобы сразу ответить на столь простой вопрос, Агранов неожиданно задумался.
– Не знаю, – ответил он, наконец.
Гендин удивился самым искренним образом.
– Как это не знаешь? У тебя что, ее личного дела нет?
Агранов издал нервный звук, похожий на смешок.
– Дело-то есть, только. – Он поежился. – Помнишь анекдот про одесского долгожителя Рабиновича?
– Это который: «Когда в Одессу пришла советская власть, начался жуткий бардак и мне приписали сто лет»?
– Именно. Так вот, у нее – все с точностью до наоборот. Иногда мне кажется, что ей двадцать лет, а иногда – сто двадцать. Я ее знаю почти десять лет, и за это время она совершенно не изменилась. Даже, наоборот, помолодела.
– А мне непонятно, как эта баба с лицом ведьмы крутит мужиками, будто она первая красавица на Привозе?
Агранов кивнул.
– Знаешь, до поры до времени она была самой простой невзрачной девчонкой. Пройдешь мимо и не заметишь. Но однажды с ней случилось что-то непонятное. С одной стороны посмотришь – страшная, как ведьма. А с другой – глаз не оторвешь. Прикажет в пропасть прыгнуть – прыгнешь. Что за сила такая? Будто бес в нее вселился.
– А может, она душу дьяволу продала?
Агранов сделал пальцами в воздухе неопределенный жест.
– Все может быть. Как говорится, марксизм случайностей не отрицает.
Гендин внимательно посмотрел на друга, но так и не понял, шутит тот или говорит всерьез.
Наши дни. Квартира Успенского
Василиса гремела на кухне посудой и дверцей холодильника.
– Так вы яйца будете? – спросила Василиса, заглядывая в кабинет.
– Вкрутую или всмятку? – уточнил прокурор.
– Яйца «кокот».
Андрей открыл глаза, постепенно приходя в себя. Последние слова Василисы он воспринял вполне адекватно.
– А этот «кокот» случайно не из «Поваренной книги Ниро Вульфа»?
Василиса уперла руки в бока.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, когда яйца варят без скорлупы. Разбивают сырыми – и в кипяток. – Он поморщился. – Что-то меня такое не вдохновляют. Может, лучше всмятку?
Василиса обдала астролога волной презрения.
– Это яйца «пашот», темнота! А я тебе предлагаю «кокот».
– И в чем разница?
– Попробуешь – узнаешь.
И снова с достоинством удалилась в кухню.
Филатов с нетерпением дожидался ее ухода. Как только она вышла, он бросился к Андрею.
– Оклемался? Уф, я за тебя даже испугался. Ну что, видел кого-нибудь? Берию, Ежова? А Сталин случайно не заходил?
Успенский постарался восстановить в памяти картины видения.
– Нет, их не видел. Были какие-то. Агранов и Гендин. Кто-то из них точно пил чай из твоего подстаканника.
Филатов заметно оживился.
– Ты серьезно?! Агранов и Гендин? Они же начинали в ЧК, еще при Дзержинском, потом при Ягоде поднялись, но настоящую силу набрали при Ежове. Высоко взлетели, но с ним же и обрушились. Берия их всех расстрелял. Агранов у Ежова правой рукой был, а Гендина на военную разведку перебросили. Он там все старые кадры уничтожил. Про Ольгу Чехову слыхал? Наша разведчица, была любимой актрисой фюрера. Говорят, Гиммлер ее арестовать решил, сам за ней приехал. А она ему говорит: «Извините, мне сейчас некогда, я кофе пью». Он заходит, а она и правда кофе пьет. Знаешь с кем? С Адольфом Гитлером. А в ванной у нее в это время «пианистка» с рацией пряталась. Вот так наши разведчики работали. По– взрослому. Так вот, Гендин эту артистку как раз и курировал. Лично. Они с Аграновым вообще
