комнате, не находя себе места.
– Ведь Ада хотела сообщить мне что-то очень важное, а я сказала: «Завтра». Господи, ну почему я такая дура?! Постойте мне же сегодня кто-то звонил в редакцию. И сообщение по электронной почте прислал. Я не поняла, стерла, думала – спам.
– Что там было?
– Сейчас вспомню. Что-то забыть, что-то вернуть и долго жить.
– То есть, если не забудешь и не вернешь, то и жить не будешь? Алеша, это, кажется, по твоей части. Подписи, конечно, не было?
– Нет, но обратный адрес отправителя – «Гудмен».
– «Гудмен»? Добрый человек? – переспросил Успенский. – А это уже интересно.
И обратился к прокурору.
– Ну, Петрович, может, поделишься – что показала твоя проверка? Убийство или самоубийство?
Филатов пожал плечами.
– Так ведь я же только начал. Кстати, надо позвонить.
И он достал трубку своего мобильника.
– Доронина мне, – начальственным тоном произнес прокурор. – Игорь? Это Филатов. Ну, каковы первые результаты? Экспертизу на наркотики провели? Лошадиная доза? Понятно. То есть ни черта не понятно! Ладно, вернусь в отдел, поговорим.
Василиса еле дождалась, пока он закончит разговор. Ее так и распирало внести свою лепту в обсуждение.
– Ада никогда не употребляла наркотики! – выпалила она.
Но Успенский покачал головой.
– Ну, не знаю. У нее все вены на руке исколоты, сам видел.
Василиса замахала руками.
– Вы не понимаете. Она вводила себе какие-то внутривенные препараты, но это не наркотики. У нее были планы. Она бизнес развивала, в театре играть собиралась. С какой стати ей было совершать самоубийство?
Филатов встал и нервно передернул плечами.
– Так, вместо того чтобы прояснить, вы мне все запутали окончательно. Если вам интересно мое мнение, я склоняюсь к версии убийства. Но сначала мне нужно убедить в этом мое руководство. А вас я должен предупредить, что хоть я и не астролог, и не экстрасенс, но предвижу, что будущее расследование находится под угрозой. Как и ваша безопасность.
Глаза Василисы тут же загорелись охотничьим азартом.
– И что же всем нам угрожает? Или кто?
Прокурор строго свел брови.
– Двое энтузиастов–дилетантов, возомнивших себя великими сыщиками. Значит так, братцы, давайте договоримся. Я не составляю гороскопов и не занимаюсь журналистикой, а вы не ведете никаких расследований. Если вдруг мне понадобится помощь, которую вы мне реально сможете оказать, я сам попрошу, не стесняясь, прямым текстом. А до тех пор сделайте так, чтобы я вас не видел. Терпеть не могу, когда в ходе расследования кто-то крутится у меня под ногами. Я нервничать начинаю, могу и силу закона применить. Оформить суток этак десять–пятнадцать. Легко.
Успенский в негодовании воздел руки к потолку.
– Нет, вы только взгляните на него! Сидел тут, коньяк трескал, яйца «кокот» жрал! А теперь: «Пошли на фиг, вы мне больше не нужны». Тюрьмой грозит! Да, настоящий друг, ничего не скажешь.
Василиса только возмущенно фыркнула, забирая у прокурора опустевший поднос. Филатову стало стыдно. Он снова заговорил, но уже совсем другим тоном.
– Ребята, поймите меня правильно, – затянул он. – Прошу прощения за допущенную резкость, но если здесь и в самом деле имело место убийство, то убийца – сущий дьявол. Умный, циничный и жестокий. Такой ни перед чем не остановится, поверьте мнению специалиста.
Но Андрей не согласился:
– Спасибо за заботу, но ты опоздал. Напомню, что Василиса уже получила письмо с угрозами. И тот, кто его отправил, не остановится на пустых запугиваниях.
Прокурор замахал руками.
– Не беспокойтесь, как только будет возбуждено уголовное дело, к Василисе тут же приставят охрану.
Андрей громко рассмеялся.
– Ну да, если успеют. Как будто ты не знаешь, как у нас дела делаются. А до тех пор ей что, в погребе прятаться?
Филатов пожал плечами.
– В конце концов, отправляйтесь куда-нибудь подальше недельки на две. Отдохните, развейтесь.
Андрей понимал, куда тот клонит. Он давно заметил, что Алексей поставил себе целью поженить их с Василисой.
– Ладно, – устало сказал он Филатову, – вон из моего дома. И не забудь, что ты обещал позвонить, как только что-нибудь узнаешь.
– Разве я так говорил? – удивился тот.
И, так и не дождавшись ответа, засобирался уходить.
– Засиделся я у вас, пора и на работу.
Он потоптался еще немного, а потом действительно ушел. Когда дверь за ним закрылась, Успенский подсел к Василисе.
– Алексей прав в одном, – сказал астролог. – Тебе действительно угрожает опасность. И мы должны все хорошенько продумать.
Это «мы» он произнес так твердо, не допускающим сомнения тоном, что у Василисы даже мельком не возникло желание переспросить – а на фига ему нужны ее проблемы. Вот эту черту, эту абсолютную надежность она и ценила в Успенском больше всего. За это его и любила.
Но сейчас она попыталась возразить:
– Ерунда какая-то. Я же ничего не знаю, это любому дураку ясно!
– А почему тогда тебе звонят, пишут и угрожают? – напомнил Андрей.
Василиса небрежно пожала плечами.
– Не знаю. Скорее всего, проверяют на вшивость. На испуг берут.
Андрей покачал головой.
– Я не шучу. Тот, кто тебе звонил, действительно считает, что Ада тебе что-то сообщила и, хуже того, передала некую очень важную информацию.
Но Василиса не сдавалась.
– Что? Бред какой-то! И почему мне нужно доказывать неизвестно кому, что я не верблюд? С какой стати?
Успенский нахмурился.
– Боюсь, что этот этап мы уже проскочили. Оставим эмоции и перейдем к фактам. Давай предполагать худшее. Допустим, у Ады была секретная компрометирующая информация, из-за которой ее и убили. Теперь убийца ищет эту информацию и считает, что она могла оказаться у тебя. А раз это так, то мы должны найти ее первыми. И займемся мы этими поисками добровольно, «по–хорошему». И будем иметь хоть и небольшой, но выигрыш во времени. Иначе нас заставят искать «по–плохому» и в условиях цейтнота. Если шахматной партии не избежать, то лучше играть белыми.
